Новые забавы и веселые разговоры
Шрифт:
И вот, прогуливаясь однажды по городу, чтобы развеять горькую свою печаль, повстречал он одну старуху, давнюю свою знакомую. И она с ним ласково поздоровалась, спросила, как он поживает, и пригласила его к себе домой. А введя его в дом, давай допытываться, что с ним. Тогда отвечал ей Пьер:
– Уж поверьте мне, добрая душа, что я в жизни не был так болен, как нынче, и даже не знаю, отчего это мне так худо.
Старуха пощупала ему пульс и нашла, что юноша в добром здравии. Тут она ему и говорит:
– Ах, Пьер, мой дружок, вот теперь я знаю, где сидит ваша хворь.
– Ах, как же, – спрашивает Пьер, – вы это угадали? Голову даю на отсечение, что все верно.
– Да уж куда вернее, – говорит старуха, – у меня глаз зоркий, а вот теперь скажите мне, по ком это вы вздыхаете?
– Господи боже мой, – вздохнул Пьер, – да что толку, ежели я и назову ее, – разве вы мне поможете?!
– Пресвятая мадонна, – говорит старуха, – а я о чем вам толкую! Я уж стольким помогла и такие дела устраивала, – не чета вашему. Так что уж говорите, кто это, и дело с концом!
– Да что ж тут скажешь, – говорит Пьер, – не кто иной, как хозяйка моя.
– Пресвятая Мария, – воскликнула старуха, – только и всего?! А ну, скажите, Пьер, дружочек, сколько бы вы дали тому, кто устроил бы ваше дело?
Отвечал Пьер:
– Да сколько вам будет угодно.
– Ну, так и не печальтесь ни о чем, – говорит старуха, – давайте-ка поужинаем с вами повкуснее да пожирнее, и я обещаю, что пришлю сюда вашу хозяйку сразу после ужина, а там уж действуйте половчее, как сами знаете, и договаривайтесь с нею о чем угодно.
– Святой Жеан! – обрадовался Пьер. – На это-то я согласен и очень этого желаю, а вот и деньги, да готовьте поскорее ужин!
Тогда отправилась старуха sa покупками для ужина и приготовила отменную трапезу, а еще добавила к тому пинту ипокраса, потому что сухая ложка рот дерет.
Так вот, надо вам знать, что пока готовился у старухи ужин, она отправилась к хозяину Пьера и застала его в лавке. Почтительно с ним поздоровавшись, она спросила, как он поживает. На что он отвечал ей, что хорошо, мол, вашими молитвами.
– А на это, мессир, скажу вам, что я молю у господа милости и благодати для всех упокоящихся и для нас, когда придет наш черед. Я ведь знала покойных ваших родителей – достойные были люди. И как же они привечали меня, когда я приходила к ним в дом!
На что отвечал ей купец:
– Да, госпожа моя, вы правду говорите, они были весьма достойные люди.
– Ну, мессир, а как поживает ваш слуга Пьер? – спрашивает старуха.
– Ах, поверите ли, я весьма им озабочен, – говорит купец, – что-то он занемог совсем.
– Верно, верно, – говорит старуха, – а знаете ли, отчего я о нем речь веду? Ведь он сейчас лежит в моем доме совсем больной. Проходил мимо наших дверей, да и упал замертво, так что я и мои соседи подумали было, что он вот-вот богу душу отдаст, но он все же отдышался. Оттого я и пришла к вам сказать, что хорошо, кабы вы Послали за ним кого-нибудь. Не то чтобы он мне мешал в доме, – боже упаси! Да я бы ему ничего не пожалела в память о покойных его родителях, – уж такие славные были люди, что для их сына все отдай и будет мало! – А и впрямь, – говорит купец, –
И он позвал свою жену и велел ей отправиться в дом К этой почтенной женщине и проследить, чтобы Пьер – верный его слуга – был переведен к нему в дом. И велел ей пойти туда тотчас же после ужина. Старуха тогда распрощалась с ними и, придя к Пьеру, рассказала ему, как она провернула дело. Тут сели они вдвоем ужинать и отменно угостились, оросив трапезу купленным ипокрасом, и пришли в то прекрасное расположение духа, когда сам черт не брат.
После ужина старуха и говорит Пьеру!
– Знаете ли что? Я устроила так, что хозяйка ваша придет навестить вас сразу после ужина, – я оставлю вас наедине, и вы милуйтесь сами, как сумеете.
На том они и порешили.
Вот прибывает дама, хозяйка Пьера, и спрашивает, где лежит ее слуга. Старуха отвела ее в комнату, где он находился, и затем оставила их вдвоем. Тогда приблизилась дама к кровати, взяла Пьера за руку и, пощупав ему пульс, нашла, что юноша здоров и жара у него нет. Тогда она стала его расспрашивать, что с ним и отчего ему неможется.
– Ох, и не спрашивайте, госпожа моя, все у меня болит, и, видно, пришел мой смертный час.
– Да что вы, Пьер, – говорит дама, – неужто нет никакого лекарства от вашего недуга?
– Увы, – говорит Пьер, – только вы и можете меня вылечить.
– Да как же это? – спрашивает она.
– Господи боже, – отвечает Пьер, – я ведь вас, хозяйка, так люблю, что прямо вам скажу: коли вы меня не пожалеете, я умру!
– Ну и ну! – говорит она. – Вот так ужасная болезнь! Но скажите мне, Пьер, неужто вы решитесь нанести такое бесчестье вашему хозяину?
– Да ведь он, – говорит Пьер, – об этом никогда не проведает!
– Как знать! – отвечает она. – Да вправду ли вы меня так сильно любите, как говорите?
– От всего сердца! – отвечает Пьер.
– Тогда вот что я вам скажу, Пьер, – раз уж вы уверяете, что так любите меня, я не хочу, чтобы вы горевали понапрасну. Вы знаете дом и мою комнату, так вот приходите к нам вечером, около десяти часов, а служанка будет вас ждать. И когда вы придете, закройте двери, а горничную отошлите спать и идите прямо В мою спальню. Вы найдете дверь открытою; проберитесь за кровать, и там я буду вас тихонько ждать.
Очень обрадовался Пьер таким прекрасным речам, и обнял свою хозяйку, и поцеловал ее пять или шесть раз на прощанье, после чего она вернулась домой. А Пьер не стал спать и все прислушивался, когда же пробьет десять часов, и был он в такой решимости, как никогда в жизни. Вот пробило десять, и наш молодец встал и отправился к дому своего хозяина и, конечно, нашел дверь отворенною, как и было условлено. Он запер все, как обычно, и отослал горничную спать. Затем отправился он в спальню своей хозяйки и, открыв дверь, пробрался за кровать прямо к своей милой, которая его уже ожидала. Тут он давай ее целовать и прижиматься к ней весьма нежно, а она хвать его крепко за руку обеими руками, а ногою толкает своего мужа так сильно, что он просыпается. И спрашивает его: