Новые забавы и веселые разговоры
Шрифт:
На следующее утро явился монах в аббатство с огромнейшей тонзурою, которую выстригли ему, как подобает монаху, и, взяв у аббата одеяние, сказал:
– Господин мой, не заботьтесь ни о чем, ручаюсь вам здесь и сейчас, что сумею должным образом ответить вашему сеньору и он никогда более ничего от вас не потребует.
– О господи! – говорит аббат, – друг мой, коли ты окажешь мне эту услугу и добьешься успеха, я тебе по гроб жизни буду обязан.
– Не беспокойтесь, – отвечает монах, – я за вас постою.
И вот он отправился в тот замок, где жил знатный сеньор, и тому доложили, что прибыл аббат. Он приказал впустить его, что
– Ну так как же, любезный аббат, принесли вы мне ответы на те три вопроса, что я вам задал? Вам ведь известно, что я со вчерашнего дня поджидаю вас.
– Монсеньор, – спрашивает монах, переодетый аббатом, – не угодно ли вам будет повторить их?
– Я желаю, чтобы вы сказали мне, – говорит тот, – во-первых, сколько я стою, во-вторых, где находится центр земли, и в-третьих, что я думаю.
– Прекрасно, монсеньор. Итак, отвечу вам на первый вопрос. По моему разумению, вы стоите примерно 28 или 29 денье.
– Ах ты, подлый аббат! – восклицает сеньор, – да неужто же я не стою большего?
– Ей-богу, монсеньор, – говорит «аббат», – напрасно вы гневаетесь, не можете вы стоить больше. Господь бог наш был продан за 30 сребреников, так возможно ли оценить вас дороже самого Иисуса Христа? А ведь я оценил вас всего на пару денье подешевле, да и то еще многовато, как мне кажется.
– Клянусь душой, ты прав, – признает сеньор. – Ладно, первый ответ за тобою. А теперь покажи-ка мне, где находится центр земли.
– Сейчас покажу, – отвечает тот.
Вывел он сеньора из замка и, отшагав с ним четверть лье, остановился посреди луга и сказал:
– Глядите, монсеньор, вот он – центр земли.
– Как, – удивился сеньор, – да возможно ли это?
– Отчего не возможно, монсеньор, очень даже возможно. И я вам это докажу: возьмите веревку да привяжите ее здесь одним концом, а после отправляйтесь на все четыре стороны, – вот и убедитесь, что расстояние-то отовсюду будет одинаковое, ну а коли вам веревки не хватит, вымеряйте шагами.
– Какого черта, – говорит сеньор, – да зачем мне сдалась такая работа?!
– Так ведь без этого не обойтись, ежели вы хотите точно все узнать.
– И то правда, – соглашается сеньор, – ну да ладно, легче поверить, чем проверить. Будь по-твоему, второй ответ также за тобою, а вот скажи-ка мне теперь, что я думаю?
– Сказать, что вы думаете, монсеньор? – говорит монах, – всего и дела-то! Ну так вот, монсеньор, думаете вы, что я аббат.
– Разумеется, аббат, – отвечает тот, – а кто же еще?
– Святой Иоанн! Да какой же я аббат? Я всего лишь смиренный монах.
С этими словами скинул он с себя рясу. И когда сеньор увидел его без этого одеяния, он тут же понял и уразумел, что перед ним вовсе не аббат, и сказал ему так:
– Ах ты, чертов монах, поймал ты меня, дьявол тебя забери! Отправляйся же к своему аббату и смело обещай ему, что больше я его трогать не стану и никогда ничего от него не потребую.
С тем ушел монах и, явившись к аббату, доложил ему, чем дело кончилось; аббат возликовал, узнав, как обвели сеньора вокруг пальца, и щедро вознаградил монаха.
Галантное пари
Новелла XXXIII: об одном дворянине, поспорившем с дамою, что коли он будет спать с нею, то нападет на нее двенадцать
Рассказано Жеаном Гиу с моста. [66]
66
Жеан Гиу с моста – видимо, какой-то земляк автора.
Из множества новелл, какие собираюсь я вам поведать, хочу выбрать и рассказать вам сперва историю об одной молодой даме, бывшей замужем за дворянином, человеком добропорядочным и честным. И вышло так, что дворянин этот слишком часто отлучался из дому, ибо постоянно бывал при дворе, где водил знакомство с другими молодыми людьми своего сословие.
А надобно вам сказать, что проживал по соседству один молодой и пригожий юноша, который частенько захаживал к ним в гости, и все из любви к той даме. И в конце концов так сильно влюбился в нее, что прямо места себе не находил. И вот однажды случилось ему остаться с дамою наедине, поскольку муж ее отлучился ко двору, и благо не приходилось опасаться мужниных ушей, завел с нею беседу. И поведав даме о своем любовном недуге и о том, как он томится по ней, принялся убеждать и уговаривать ее, что согласись она лечь с ним, он ей покажет чудеса, тем более что супруг ею пренебрегает и, по его разумению, весьма слаб, а вот коли дама согласится испытать его самого, то сможет оценить, каков он в деле, ибо в таких схватках лучше его вряд ли можно и сыскать.
– Что-то плохо мне в сие верится, – отвечает ему дама. – Недаром говорят: чем хвалился, там и свалился. На посулы-то вы тороваты, а вот не знаю, исполните ли еще хоть часть.
– Да клянусь чем хотите, – говорит ей наш молодец, – что дайте вы мне волю в постели, я на вас за ночь не меньше двенадцати раз нападу, а иначе пусть мне отрежут то, чем бьется мужчина с женщиной.
– Так уж прямо и двенадцать! – говорит она. – Врите да не завирайтесь!
– А я вас уверяю, что так, – отвечает он, – да вот испытайте меня в деле, и сами увидите, лгу я или нет.
– Что ж, – дама в ответ, – ваш залог оставьте при себе, а я вам предложу другое условие: коли вы такой шустрый, то поставимте об заклад двадцать золотых экю, что в одну ночь вам дюжины скачек не осилить.
– А я спорю, что осилю, – говорит молодой человек.
На том они постановили и условились. И подошла такая ночь, когда они смогли спать вместе так долго, как хотели, хотя бы и до самого утра. Тут-то и потрудился наш молодец вовсю и так он расстарался, что и в самом деле двенадцать раз достиг желаемого, но только три из них сыграл, что называется, всухую. Вот дама и заупрямилась, утверждая, что он проиграл, и требуя от него во что бы то ни стало двадцать экю заклада. Но любовник ее, напротив, не признавал себя в проигрыше, и так они препирались без толку, пока наконец не решились отдать дело на третейский суд. Как раз в это время беспечный супруг нашей дамы услыхал их голоса и явился в комнату, где находились спорщики, которые оказали ему, как вы сами понимаете, самый радушный прием. И дружок дамы говорит ей: