Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)

Карсон Дональд

26:1—46 Благословения, наказания и обетования

В древнем мире было принято завершать важные юридические документы (например, международные договоры) перечнем благоприобретений, выгод, потенциальных результатов, проистекающих из соблюдения этих договоров, а также проклятий, призываемых на голову тех, кто нарушал эти договоры. Эту общепринятую форму находим здесь и во Втор. 28. Вслед за вступлением, напоминающим Израилю об основных требованиях Синайского закона (1–2), говорится о благословениях, которые будут сопутствовать послушанию (3—13), о бедствиях и несчастьях из–за непослушания (14–39) и о восстановлении народа в долговременной перспективе даже после произведенного суда (49—45).

26:3—13 Послушание и благословения. Было бы ошибочным полагать, что слова «благословение» и «несчастье» в данной главе «эквивалентны и противоположны»

по смыслу словам «вознаграждение» и «наказание» (о чем свидетельствуют подзаголовки в NIV). Дело не в том, что благословений можно было «удостоиться» в качестве вознаграждения за хорошее поведение, а кару «заслужить» в качестве наказания. Зарабатывать Божье благословение Израилю было не нужно. Благословение всегда было с ним, обетованное и внутренне присущее заветным отношениям еще со времени заключения Богом завета с Авраамом. Однако такое благословение могло осуществиться во всей полноте только в том случае, если бы Израиль жил в соответствии с заветом. Иначе говоря, оно могло быть отозвано, и тогда Божье благословение не защищало бы больше Израиль от всех опасностей проклятой земли и человеческого беззакония.

Обетованное благословение включает четыре компонента: дожди и добрая жатва (3—5); мир и безопасность (6—8); количественное умножение (9) и жилище Божие в их среде (11–13). По сути, это то же самое, что и благословения, данные Аврааму (Быт. 12:1—3). Бог обещал Аврааму, что у него будет множество потомков; что его потомки будут владеть землей (но к чему она без дождей, жатвы и безопасности) и, главное, что у них установятся свои благословенные отношения с Богом. Эти стихи повторяют по содержанию не только завет с Авраамом, но и с Ноем (Быт. 8:21 — 9:17) и даже воскрешают в памяти эдемский сад. В словах «И буду ходить среди вас» используется та же самая необычная форма глагола, которая встречалась в описании общения Бога с Адамом и Евой (Быт. 3:8; ср.: 5:22, 24; 6:9; 17:1). Это указывает на восстановление близости с Богом, на радость пребывания с Богом на Божьей благой земле, которую Он искупил для них в великом исходе, ставшем свидетельством Его заветной верности (13).

26:14–39 Непослушание и несчастья. По обыкновению, в таких документах перечень бедствий и несчастий длиннее перечня благословений. Это, по существу, отмена или удержание Божьего благословения с катастрофическими последствиями. Последовательность ужасных событий была хорошо известна в древнем мире: болезни (16), поражения (17), засуха (18–20), дикие звери (21–22), войны, чума и голод (23—31), разорение, рассеяние и изгнание (27–39). Такое нередко происходит в мире. Однако в рамках завета Израиля с Богом они станут средством для наказаний Божьих (ср.: ст. 25). Именно на этом основании пророки могли толковать соответствующие события своего времени как свидетельства нарушения завета и Божьего гнева. Однако пророки понимали также, что цель подобных наказаний состояла в окончательном возвращении Израиля с покаянием к Богу (ср.: Ам. 4:6–12), и к этому выводу они приходили и на основании таких текстов, как этот.

26:40—45 Покаяние и восстановление. Несмотря на грех, суд и изгнание, будущее не было закрыто для Израиля (ср.: Втор. 30:1—10). Единственное упование Израиля, и это им было известно еще со времени инцидента с золотым тельцом (Исх. 32 — 34), — это верность Бога Своему завету с ними, даже если бы они стояли посреди руин в результате своего вероломства и падения. У Бога было для них будущее и надежда, это хорошо понимали пророки периода Вавилонского пленения (ср.: Иер. 29:10–14; 30–31; Иез. 34:25–31; 36:24–38; 37:24–28). Причина (здесь прямо не выраженная) состояла в том, что Израиль был средством для осуществления Божьего искупительного замысла для всего человечества. Верность Бога по отношению к Израилю была Его верностью По отношению ко всем народам. Он не уничтожит их окончательно, поскольку никогда не откажется от Своего служения во спасение мира. Именно эта связь между верностью Бога Израилю и распространением спасения на языческие народы привела апостола Павла (Рим. 9–11) к глубоким размышлениям над этим и другими отрывками из Писания, посвященным восстановлению (особенно Втор. 32). Именно в таком широком контексте следует и нам интерпретировать троякое обетование Бога о том, что Он вспомнит свой завет с Авраамом (42), вспомнит о

земле (426—43) и о Синайском завете (45). Это не означает, что Бог «забыл» их. Но как Он вспомнил об Аврааме, а затем предпринял необходимые действия, чтобы вывести Израиль из Египта (Исх. 2:24), так же Он поступит снова, чтобы спасти Свой народ. Захария, отец Иоанна Крестителя, обратил эти мысли в гимн хвалы и славы, предчувствуя кульминацию всего спасительного деяния Божьего (Лк. 1:67–79).

27:1–34 Об обетах и различных посвящениях

Ветхозаветный закон нигде не приказывает давать обеты и посвящать людей или какие–то вещи Богу (кроме регулярных податей, начатков и посвящения первенцев). Особые обеты были совершенно добровольными. Однако Закон настаивал на том, что людям не следует поспешно приносить обеты, а потом не исполнять их. С Богом нельзя вести себя легкомысленно, и к обетам, данным Ему, нужно относиться столь же серьезно, сколь и к обещаниям, данным людям. Этот закон хорошо резюмирован во Втор. 23:21—23. Осуждалось не то, что человек не давал обета, а то, что, дав его, он не стремился исполнить его, — вот в чем заключался грех (ср.: Екк. 5:2–7; Прит. 20:25).

Люди, стремящиеся к святости и желающие жить в соответствии со всеми установлениями Закона, могут впадать в искушения и делать экзальтированные и нереалистические «приношения» уст Богу. Данная глава, учитывая этот момент, умеряет подобный энтузиазм трезвым реализмом. Человек может давать обеты только после того, как осознает, чего они стоят. Имелась возможность искупить обет, т. е. буквально откупиться от последствий за неисполнение его; однако эти постановления показывают, что такой выкуп был весьма дорогим. В некоторых случаях речь шла о двадцати процентах от первоначальной цены.

Глава касается обетов, имеющих отношение к людям (2–8), животным (9–13), домам (14—15), полям (16—25), и завершается несколькими постановлениями (26–33). Основное следствие обета или посвящения состояло в том, что человек или некий объект предоставлялись Богу, а в практическом смысле это обычно означало, что они попадали в распоряжение священников и святилища. Таким образом, люди, посвящавшие себя или членов своей семьи Богу, должны были в дальнейшем помогать священникам в исполнении тех их обязанностей, которые не имели прямого отношения к службе в святилище. Животные, дома или поля становились частью дохода священника, особенно если все это переводилось в денежное выражение. Ребенок Самуил, быть может, — пример и иллюстрация того рода обстоятельств, которые могли вызвать подобный обет (1 Цар. 1 — 2). Если же посвященный человек отказывался служить, то он мог быть выкуплен кем–либо за определенную сумму денег. Цифры из стихов 3—7 указывают реальную, а не символическую цену. Они, видимо, отражают рыночные цены, бывшие в период написания книги, в которых оценивалась тогда дееспособность рабов. Не следует думать, что цена назначалась самим людям, скорее всего, в денежном эквиваленте выражалась та полезная работа, которую они могли произвести. Характерно, что как в законе о жертвах, так и здесь проявляется забота о материально необеспеченных (8).

Что касается земли (16—25), то люди могли посвятить Богу часть земельной собственности, и если они не выкупали ее впоследствии, то с наступлением юбилейного года она переходила к священникам в постоянное пользование. Однако в любом случае владельцем земли оставался Бог. При этом запрещалось посвящать Богу землю, приобретенную у других людей (возможно, взятую под залог), поскольку в соответствии с законами из гл. 25 такая земля по сути дела не могла принадлежать покупателю. В юбилейный год такую землю следовало вернуть ее исконному владельцу.

Хотя данная глава на фоне кульминации, отраженной в гл. 26, кажется чем–то вроде приложения, ее внимание к обетам, посвящению и преданному служению отнюдь не бесполезно. Особые или исключительные деяния предполагают жизнь, всецело посвященную Богу. Обеты не делают человека более святым, но говорят об особой преданности Богу, личность, требования и благословения Которого так четко представлены в остальной части Книги Левит. В христианском аспекте такого рода преданность приобретает самые разнообразные формы, но она может включать в себя и людей, и владения, и достояние, и землю. Никакого принуждения здесь нет, однако, когда такие обещания и заявления сделаны, Бога не может радовать уклонение от обязательств и обман. (Деян. 4:32 — 5:11; ср.: 2 Кор. 9:7). В конце концов, любые частные обеты и посвящения могут проистекать из желания всецело посвятить наши жизни служению Богу, что и характеризует каждого истинного ученика Христа (Рим. 12:1–2).