Новый директор
Шрифт:
— Если этот мальчик был положительным только в представлении взрослых, то он не был положительным, — мягко возразил Константин Семенович.
— Ну, конечно! На самом деле он был совсем другим. Просто он понимал, как ему выгодней себя вести. Это был законченный лицемер… Затем я подумал еще и о том, — со вздохом продолжал полковник, — что, отгораживая детей от действительности, скрывая от них изнанку жизни, педагоги создают неправильное, ошибочное представление о людях и, как бы это сказать, не закаляют нашу молодежь. И что же получается, когда такой человек, в розовых очках, столкнется с жизнью? С обратной стороной жизни? Ведь у него совсем иное представление!
— Я вас очень внимательно слушаю, Юрий Александрович, — уклонился от прямого ответа Константин Семенович. — Вы затронули острую и важную проблему…
— Положительный пример воспитывает! — снова заговорил полковник, не слушая собеседника. — Нет, мало этой аксиомы. Вот вы тут в угрозыске имеете дело с правонарушителями. Откуда они взялись? Кто они такие — эти преступники? Все они грамотные. Значит, в школе учились! А ведь их там полагалось на положительных примерах воспитывать. Почему же они не желают подражать положительным героям? Почему они воровать пошли? Мне, работнику милиции, это необходимо знать. А может нам ответить на этот вопрос наука?
— Не знаю, не уверен, — с улыбкой сказал Константин Семенович.
— Вот именно! А я уверен, что не ответит. А если и ответит, то опять-таки общими словами. Такого туману напустит, что и сам черт не разберет.
Полковник прошелся по комнате, затем продолжал:
— Н-да! Всё, что я сейчас говорил, Константин Семенович, предназначалось, конечно, не вам, а тому доктору наук. Признаюсь, он так меня озадачил, что я промолчал. Да и что я мог ему возразить? И не то чтобы я слишком растерялся… Но ведь он доктор наук, а мы привыкли считаться с мнением специалистов. Если ученый говорит, значит, он знает. А что такое я? Я невежественный человек в этой области или, в лучшем случае, дилетант. Только потом, позднее, размышляя над его словами, я пожалел, что не затеял спора.
— Зато теперь высказались и на душе стало легче.
— Вот именно, — согласился полковник, — мне бы хотелось услышать ваше мнение. Хотя вы и не доктор наук… но вы у нас вроде справочного бюро, или лучше — педагогического консультанта.
Константин Семенович вспомнил недавний разговор с комиссаром и с улыбкой посмотрел на собеседника. Действительно, сюда часто заходили работники управления и под различными предлогами затевали разговор о воспитании. Приходилось разбираться в бытовых происшествиях или в сложных уголовных делах, и необходимо было глубже понять причины, толкающие советских людей на аморальные поступки. Но бывало, что они приходили посоветоваться о своих семейных делах или пожаловаться на школу, где учатся их дети. И Константин Семенович никогда никому не отказывал в таких беседах. Рецептов он не давал и заранее предупреждал об этом. Внимательно выслушав, он указывал на ошибки и говорил об общих принципах, законах или даже о методах воспитания. Так и сейчас. Комсомольские рейды по городу поставили перед заместителем начальника новые для него задачи, и он, по-видимому, пришел посоветоваться.
— Как же вы всё-таки относитесь к комсомольским рейдам? — спросил полковник.
— Положительно.
— Это я слышал. Но почему? Комсомольцы великолепно борются с хулиганством, со спекуляцией и другими нарушениями. Это мне ясно. Но есть ли доля правды в том, что сказал доктор наук?
— Нет. Товарищ полковник, давно и всем известно, что человек развивается в борьбе.
9. На допросе Петухова
Константин Семенович выписал наколотые на газете буквы, расставил знаки препинания, переписал всё на чистый лист бумаги и еще раз внимательно прочитал:
«Гоша, держись на поверхности. Они ничего не знают и знать не будут. Всё в твоих руках. Признавайся ровно на два. Выручим после суда».
Странное сообщение. Ни шифровки, ни условных выражений, и даже слов воровского жаргона не было. В туманной фразе «признавайся ровно на два» заключался простой смысл: признаваться в краже. За кражу статья уголовного кодекса предусматривала наказание до двух лет заключения.
Очевидно, за Волоховым были и другие, более серьезные дела. Об этом же свидетельствовала и первая фраза: «Держись на поверхности».
Отправить таким способом сообщение подследственному мог только человек неопытный, но безусловно грамотный. Ни одной орфографической ошибки.
С уличной операции вернулся Алексей Николаевич Глушков, следователь отдела, стол которого стоял возле второго окна. Распахнув дверь, Глушков обернулся в коридор.
— Вон туда! Видишь, скамеечка… вот, вот. Посиди немного, — сказал он, закрывая дверь.
— Ну всё, Константин Семенович. Вопрос ясен. До этого у них были две попытки ограбления ларьков. В одном случае помешали, а во втором — не могли сломать замка. Мальчишка всё показал на месте и рассказал. Вот протокол…
Говоря это, следователь положил перед Константином Семеновичем протокол уличной операции и, опираясь руками о край стола, спросил:
— Прокурорше звонил?
— Нет. Садовского мы решили отпустить.
— Это правильно! Петухова тоже отпустим. Паренек в общем неплохой. Между прочим, юннат. Голубей любит и всяких животных. Прокурорша всё равно не даст санкции. Да и дело-то гроша ломаного не стоит.
— Дело не в деле, а в мальчишке, Алексей Николаевич.
— Я понимаю! Давай возьмем санкцию у прокурорши и подержим еще одну ночь. А к вечеру завтра обоих и отпустим. Я думаю, что двух суток им за глаза хватит. Сидеть в одиночке — это сильно действует. А сейчас пропесочь как следует!
С этими словами Глушков направился к двери, но Константин Семенович остановил его:
— Подожди минутку, Алексей Николаевич. Вот полюбуйся. Эту газетку мамаша Волохова с конфетами принесла. На свет посмотри. Видишь, наколото. А вот и текст.
Алексей Николаевич прочитал послание и почесал переносицу:
— Любопытно! Неужели у них большая компания?
— Большая не большая, но кто-то есть. Выяснили его кличку. Оказывается — Блин.
— Блин? — переспросил Глушков и снова почесал переносицу. — Что-то знакомое…
— А помнишь, весной дело с ограблением магазина на Васильевском острове?
— Да, да, да… мальчишки, школьники, дверь сломали.
— Организатором группы был Гошка Блин. Мы его тогда искали, но так и не взяли. Заметь, что и Садовский и Петухов из той же школы.