Новый дворецкий мистера Джонса
Шрифт:
– Успокойся, все будет хорошо, - твердил Гриффин, не веря в свои слова.
Никогда, даже в самом буйном воображении, он не мог представить, что придется применить на практике то малое, что он узнал по Интернету о родах. Но сейчас Лоретта нуждается в нем. И он не подведет ее, не позволит повториться несчастью.
– Я с тобой. Что бы ни случилось, мы пройдем через это вместе.
Глава 10
Лоретта обессиленно прислонилась к нему.
– Я больше не могу. Ужасно больно.
– Все идет как надо.
Вот уже два часа они готовились к последнему акту.
Гриффин обессилел не меньше Лоретты, а издергался и того больше. Не было никаких признаков появления спасателей. Телефон по-прежнему не работал.
– Кажется, мне надо немножко посидеть. Он взял ее лицо в ладони.
– Мы делаем это вместе, помнишь? Если хочешь отдохнуть, отдохнем. Если тебе чего-то хочется - значит, так нужно, значит, это правильно, понимаешь?
Она подняла на него усталые, полные боли глаза.
– Ты, должно быть, считаешь меня ужасной трусихой?
– Ты самая сильная, самая храбрая женщина из всех, кого я встречал. Он ласково коснулся губами ее вспотевшего лба.
– И у тебя будет самая красивая в мире малышка. Она будет очень похожа на тебя.
Скривившись от очередного приступа боли, она закусила губу.
– Сколько еще, как думаешь?
– Столько, сколько нужно.
Потом Лоретта прилегла отдохнуть, он принес ей мокрое полотенце и дал пососать несколько кусочков льда. По сотовому еще раз позвонил доктору и в службу спасения. Там ответили, что пока не могут до них добраться.
Он отвел Лоретту наверх, где приготовил постель, как велел врач. На плите грелась вода. Полотенца были готовы. Он простерилизовал ножницы, чтобы отрезать пуповину.
Господи, как он боится!
– Давай снимем одежду и начнем делать расслабляющие упражнения.
Она взглянула на него своими бархатными глазами. Краска смущения вернула цвет ее бледным щекам.
– Я не могу раздеться перед тобой. Мы не.., мне стыдно!
– Милая, судя по тому, как оборачивается дело, сейчас не время скромничать.
– Ты прав.
– Она отвернулась и сняла блузку. Кожа ее была кремовой и гладкой, созданной для ласк. Плечи покатые, шея изящно изогнута.
В его спальне побывало немало женщин, но ни одна не казалась ему красивее, желаннее. Никогда еще он не был так взволнован тем, что им предстояло вместе испытать в ближайшие часы. Осознание того, что эта маленькая, упрямая, решительная женщина скоро даст жизнь ребенку, вызвало слезы у него на глазах. Но внезапная мысль о том, что она может и умереть, едва не лишила его рассудка.
– Давай я тебе помогу.
– Он забрал у нее блузку и аккуратно положил ее на комод. Она обхватила себя руками, словно замерзла.
– У меня есть ночная сорочка...
– Надень мою рубашку.
– Шагнув к гардеробу, он схватил первую попавшуюся.
Пальцы женщины стиснули дорогую ткань, и она удивленно вскинула глаза.
– Я же ее испорчу.
– Ерунда, милая. Она у меня не единственная.
Расстегнув бюстгальтер, Лоретта быстро сняла его и накинула рубашку, торопясь прикрыть от мужского взгляда полную, налитую грудь.
– Хочешь лечь?
– спросил он.
– Я потру тебе спину, как было показано в том фильме.
– Это было бы чудесно! Лоретта осторожно взобралась на кровать и легла на бок.
– Моя бабушка родила всех своих детей дома, в своей постели. Тогда все так делали.
– Я слышал, в последнее время стало модно рожать дома. А чем мы хуже других, а?
Она и Гриффин в качестве повитухи. Как будто и не было двух тысяч лет прогресса. Очередной приступ скрутил ее. Она тихо застонала.
– Попробуй думать о чем-нибудь прекрасном, - предложил он, потирая ей ладонью поясницу. Живот у нее, может, и большой, но на теле нет ни грамма лишнего жира. Ей следовало питаться получше - к дьяволу это дурацкое тофу!
Она зажмурилась от боли. Гриффин сосредоточенно стал вспоминать все, чему научился в Интернете. Он тер ей спину, она стонала. Он спорил с ней, она возражала, когда были силы.
Это была самая дерзкая игра из всех, в которые он когда-либо играл. А ставка в ней - жизнь Лоретты. Гриффин не был уверен, что она это понимала.
– Не покидай меня, детка, - шептал он, когда боль уже не отпускала ее. Он не хотел потерять ее. Своего дворецкого. Свою Лоретту.
Когда стоны роженицы превратились в крики, которые она не могла сдерживать, Гриффин сказал:
– Мне лучше взглянуть. Боль немного отпустила, она подняла колени.
– Мне так неловко...
Но он ободряюще улыбнулся своей самой шаловливой улыбкой, а Лоретта нашла в себе силы ответить ему тоже улыбкой.
Минуты растянулись в еще один час, в течение которого он обнимал ее, уговаривал, хвалил... Она так крепко стискивала его руки, что он думал, треснут кости. С каждой новой схваткой он тоже страдал, а в перерывах молился.
Пронзительный крик вырвался из ее горла, и Гриффин едва успел подхватить на руки крошечное, скользкое, красное создание. На глазах мужчины заблестели слезы.
– Гриф?
– Голос Лоретты звучал слабо, испуганно.
Гриффин перевернул ребенка и похлопал его по попке... Малышка сделала первый вдох и закричала.
Эмоции переполняли грудь мужчины, не давая вздохнуть. Быстро отрезав и завязав пуповину, он завернул ребенка в мягкое полотенце и осторожно и тщательно обтер его. Проверил пальчики на руках и ногах.
С благоговейным трепетом он положил Марию Изабеллу на живот матери, и младенец громко закричал, показывая всю силу своих легких.