Новый Год для Снегурочки

Аверс Ольга

Самым страшным наказанием в Сказке являлось наложение запрета на любое волшебство. Это означало, что человек лишается всех благ и удобств, становится изгоем и уходит в глухое, отдалённое от сказочной городской суеты место, где самому придётся ежедневно трудиться.

Снегурочка действовала быстро и чётко. Она развернулась к теремнику и приказала:

– Пуня, спрячь Славу. Немедленно. Так, чтобы даже Дед Мороз не нашёл.

– Да куда же я его слегоногого спрячу? У меня и сундука такого размера не

найдётся! – возмутился домовик.

– Иней, подсоби, – продолжала командовать Снегурочка. – И да, облачите его во что-нибудь наше. Если Славу всё же найдут, он не должен выглядеть как… как… – девушка запнулась.

– Как в баню намылился, – съехидничал Пуня. – Как голый!

– Чего это я голый? – Не выдержал Слава, едва поспевая по крутым лестницам с резными деревянными перилами. – Я нормально одет: штаны, носки, майка – всё при мне.

– Ага, у нас это «голый» называется. – Теремник осуждающе покачал головой. – И не стыдно тебе перед девицей в таком виде на глаза появляться? Идём, горе ты иномирное.

Не успела за Пуней, Инеем и Славой закрыться дверь на лестницу, как в парадную нетерпеливо постучали. Послышалось нервозное стрекотание.

Снегурочка глубоко вздохнула, махнула рукой, и на её плечи мгновенно легла пушистая серебристая шубка, расшитая блестящим узором.

Девушка спустилась в сенцы и отворила дверь защитникам чудесатого правопорядка…

Глава 8. Чудосейский патруль

За порогом терема стоял отряд белок, разодетых в красные мундиры с золотыми эполетами на плечах и в такие же яркие шаровары, аккуратно заправленные в высокие кожаные сапоги. На головах меж рыжих ушек с кисточками красовались шапочки в тон форме.

Десять пар острых глаз-бусинок посмотрели на Снегурочку. Все они попеременно моргали, как бы спрашивая: «Ну что, попалась, чародейка?»

– Доброй зимы, многоуважаемые надзирающие, – подавив волнение, заговорила девица. – Зачем пожаловали? Если к Морозу Ивановичу, то спешу огорчить вас, милостивые государи, дедушки дома нет. Знаете ли, зима! Весь в трудах и заботах.

Стрекочущий звук усилился. Белки всегда так делали, когда сильно волновались или чувствовали возбуждение от собственной правоты. Один защитник волшебного правопорядка с пушистым ярким хвостом вышел вперёд и нагловато обнажил передние зубки:

– Лютик Р-р-р-рыж-ж-жий, воевода п-п-первого отряда чудо-с-с-с-сейского п-п-п-патруля. Д-д-доброй з-з-зимы! С-с-сигнал наруш-ш-шения г-г-границ С-с-с-сказки. М-м-мощный вс-с-сплеск ч-ч-чужеродной силы, н-н-непорядочек, ваше Снежайшество.

– При чём здесь я и мой терем? – Изобразив невинность, Снегурочка похлопала ресничками.

– П-п-п-п-п-пройдёмте внутрь. Х-х-х-холодает, – хитро прищурился Лютик и переступил с лапы на лапу, постучав по крыльцу подошвой кожаных сапог.

Девушка замялась.

– Без старших в дом не пущу! – За спиной Снегурочки раздался голос Пуни. – Идите, разыскивайте Мороза

Ивановича или Бурана Морозовича, а потом приходите. – Доброжил вышел вперёд, задвинув девицу себе за спину и уперев лапы в боки. – У меня дети дома. Ещё за вами прыткохвостыми приглядывать. Вас только впусти – ни убору, ни прибору – везде пролезете, свой любопытный нос просунете. – Пуня решил нападать первым, а это, как известно, лучшая защита.

– Но, но, но! – перестал запинаться Лютик. – У нас всё по уставу. Вот берестяное предписание имеется на осмотр хором Мороза Ивановича Морозова, – воевода белок протянул свиток. – Тревожный сигнал замечен именно здесь.

– Смотрите-ка на них! – Теремник в удивлении развёл руками и поймал взгляд Снегурочки. – Хоромы Морозовы им подавай. Чтоб разнести всё в пух и прах, чтоб мешанину набардачить, хвостами евойными посметать с половиц диковины ценные. Да опосля вас, дражайшие, ничего не найти. Нет, ладно бы один терем затребовали осмотреть, но ведь вам хоромы подавай! А грамота ваша, уважаемые наблюдающие за порядком, мне, достопочтеннейшему доброжилу, без надобности. Для меня слово Мороза Ивановича вес имеет и более ничто. Так что, держите ваши берестянки при своих пушистых хвостах. Нас этим не возьмёшь! – В самых отчаянных ситуациях, несмотря на склонность к панике, Пуня умел защищать своё, а хоромы Деда Мороза, как и всех обитателей, он считал своими.

Белки-таки растерялись от напора теремника, даже уши с кисточками на несколько мгновений прижали к голове, но потом вспомнили, что на службе и приняли решительный боевой вид.

– Да к-к-как вы с-с-смеете! – пискнул Лютик и сжал маленькие кулачки. – К-к-как вы с-с-смеете так разговаривать с п-п-патрулем при исполнении обязанностей?!

– В кои-то веки, – Пуня картинно закатил глаза. – Сколько можно орехи даром грызть? Пора и за дела приниматься. Вона скольких служивых на детей нагнали, а мы что?

– В бирюльки играли, – подхватила Снегурочка. – Честное слово, могу на зачарованном камне присягнуть. Я, между прочим, уже в возраст вошла и берестяную грамоту защитила.

– А вот и присягните, Снегурочка Бурановна, – уцепился за подсказку Лютик, а остальные белки радостно покивали, переглядываясь между собой.

Из ниоткуда прямо перед носом Пуни возник зачарованный камень, неопределённого цвета. Под разным углом он выглядел неодинаково: то розовым, то сиреневым, то голубым, то зелёным.

Девица и доброжил обеспокоенно переглянулись.

– Итак, Снегурочка Бурановна, ответьте, чем вы занимались эти вечером? – Лютик прищурил глаз и в нетерпении потёр пушистый подбородок.

Девушка взяла камень в ладошку и уверенно ответила:

– Играли с братом в бирюльки.

Все белки молниеносно посмотрели на камень. Если сказать неправду, он вспыхнет красным светом. На этот же раз камень не изменился.

– Так, так. – Потопал сапожками Лютик. – Так-так. Одна играла?

– Я же ответила. С братом.