Новый год со спецэффектами
Шрифт:
– А ты умеешь открывать двери топором? – с надеждой спросила Машуня.
– Вообще-то не пробовала… – Мой голос перешел на верхний регистр. Ответила я истерично: – Видела несколько триллеров, когда убийца крушил дверь этим инструментом. Попробую вспомнить, как он это делал. – И тут меня осенило: я же не одна нормальная в этом доме! – Пожалуй, лучший выход – разбудить Альку. Странно, что она сама от шума не проснулась, а я…
– Нет!
Отчаянный крик Машуни удивления не вызвал. Ясен пень, она боялась реакции дочери на смерть деда. Я попробовала убедить ее, что ни в коем случае не допущу девочку в «каминный зал происшествий», но она даже слушать меня не хотела. Впрочем, я ее тоже.
Громким: «Заткнулись все!» Наталья прекратила наши переговоры. Мы и заткнулись.
– Ирка, тебя, наверное, в ходе военных действий на переднем плане борьбы с Василисой Михайловной малек контузило. Альки нет дома, понятно?!
– Понятно. Хотя не очень понятно, почему. Впрочем, кажется, уже понятно. Ужас какой…
– Мария Карловна, отлепись от шкафа, это не тот ужас, который касается тебя и твоей дочери. Ирка имела в виду, что Альке до этого самого ужаса повезло, что она ничего пока не знает. Быстро соображай, где могут быть запасные ключи.
– Да-да, Машуня, соображай быстрее, не бойся. Это я про другой ужас, – поддержала я Наташку с обратной стороны двери.
– Посмотрите… То есть, я хотела сказать, Ира, посмотри в моей комнате. Кажется, в верхнем ящике письменного стола должны быть какие-то ключи. Нет, не там. Там их не может быть…
Машуня что-то бормотала, но я уже не слушала, внимательно осматривая пол. Ох, не следовало нам с Наташкой, стряхнув одну лампочку, выворачивать из бра и вторую. Меньше бы времени ушло на препирательства. Схватив ключ, валявшийся рядом с дверью, я достаточно ловко вставила его в замочную скважину, трясясь от страха, что он не подойдет. Но, повернув его, настежь, до упора в стену, распахнула дверь, на полном серьезе продекламировав: «… И свобода вас примет радостно у входа».
– И сестры по ушам дадут! Ты какого хрена нам голову с ключом морочила?! – с порога «приветствовала» меня подруга. – Думаешь, не поняли, что в руках его держала? «Где ключ, где ключ?!..» Не успела спросить, как сразу и отыскала. А зачем нас закрыла?!
Я испытала мстительное желание ответить на последний вопрос решительным действием – захлопнуть дверь перед Наташкиным носом, повернуть ключ, и дело с концом. Поорет до утра взаперти и либо образумится, либо осипнет. Останавливали два обстоятельства: нос Машуни находился при ней и гораздо ближе к двери – шага на три от Наташкиного, а он был ни при чем. Как и она сама. Второе – кто мог закрыть обеих, если даже Альки в доме нет? Последний вопрос я громко озвучила.
– Папа! – обрадовалась Машуня.
– Привидение! – ахнула я и невольно шагнула в комнату, оттеснив Машуню с порога.
В отличие от коридора, здесь было светло. Под стареньким оранжевым абажуром горела лампочка. По лицам милых дам было понятно, что мое заявление их обескуражило. Наташка от изумления даже высунула язык, и он свесился на сторону, почти как у Деньки. Впрочем, подруга просто могла его прикусить. Что ж, поделом. Машуня вытянула губы в трубочку, да так и застыла. Может, хотела присвистнуть, но забыла как это делается? Во всяком случае, не следовало давать дамам время на вопросы – собьют с правильной мысли. А я только начала хоть что-то соображать.
– Значит так: в доме нас трое живых и один… Карл Иванович. Собака и кот не в счет. Насколько я поняла, Альки дома нет. И нет уже довольно давно. Машуня?
Машуня потупила взгляд и виновато кивнула в знак согласия.
– Учитывая, что в судьбе Карла Ивановича наступил критический перелом, он вас закрыть не мог. Мы с Василисой Михайловной были заняты длительными переговорами. Спрашивается, кто вас замуровал?
– Ты думаешь, привидение? – прошепелявила Наташка, забыв
– Зачем вы забрались в эту мышеловку? – не отвечая, поинтересовалась я исключительно у Машуни.
– Искали мой мобильный телефон. Ты же велела позвонить в «скорую» и милицию.
– Странно… А почему искали именно здесь?
– Потому что больше его нигде не было.
– Хм… Логично. Мария, когда сбежала Алька?
– Н-не знаю точно. Часов в двенадцать дня.
Я спала.
– И ты, предупредив только мать, рванула на ее поиски в предполагаемом и, как оказалось, единственно правильном направлении – в больницу, где находится Ренат. Причем даже не на своей машине. Боялась, что мы узнаем и насплетничаем следователю о вашей временной отлучке!
Машуня заплакала. И я мигом схлопотала выговор от Наташки:
– Имей совесть!
– Да где ж ее взять-то, – буркнула я в ответ. – Похоже, с ней у всех в этом доме напряженка, даже занять не у кого. – И, намеренно игнорируя подругу, снова заговорила с Машуней: – Ты оставила Альку в больнице. Почему?
– Во-первых, она сама наотрез отказалась возвращаться сюда. Боялась за отца. А во-вторых, врач посоветовал ее госпитализировать. У девочки нервный срыв. Кстати, про машину вы зря. Я как раз собиралась на ней уехать, но в баке не оказалось бензина. И куда он делся? Только заправилась перед поездкой, пришлось бежать до деревни. Петр Савельевич в больницу на лошади довез, а оттуда назад частник за деньги подбросил. Девчонки, мне очень страшно. Как подумаю, что внизу мертвый отец… А может, он все-таки хоть немного живой? Или просто разыграл всех, – Машуня оживилась, пытаясь убедить и нас, и себя в возможности такого розыгрыша. – Знаете, в прошлом году он тоже пошутил. С Алькиной помощью. Мы с мамой входим в комнату, а он сидит в том же кресле с высунутым языком и закатившимися глазами, а из головы у него торчит топор, обмотанный окровавленными бинтами. Мама сразу сознание потеряла и на пол брякнулась. Отец с перепугу вскочил и кинулся к ней, сорвав по дороге эту садистскую имитацию. Алька где-то приобрела. Топор и кровь, естественно, не настоящие. Может, и сейчас кровавая нашлепка на папином лбу не настоящая?
– Так вот почему Василиса Михайловна так странно себя вела! – обрадовалась я. – Честно говоря, мне показалось, что у нее серьезные проблемы с психикой. Какая досадная ошибка!
– Чего-о-о? – протянула Наташка.
– Да ничего. Было бы не так обидно. Получается, что в этом доме проблемы с психикой только у меня.
– Не переживай, – бодро заявила подруга. – У меня они тоже не за горами. Давайте спустимся вниз. Но сразу заявляю, если Карл Иванович встанет – я лягу! И, скорее всего, надолго. Ир, ты знаешь мое постоянство. Я привычек не меняю. Покойников боюсь больше бандитов и маньяков. Мария, мне не хочется причинять тебе боль, но твой отец мертв. И не приведи Господь ему ожить. Лучше мы с тобой вместе над ним поплачем. Честно говоря, даже слова утешения в голову не идут, я вообще не понимаю, что здесь творится. Ты знаешь, Ирина видела странную картину в доме Катерины…
– Давайте об этом потом, а? – попросила я. – Вдруг Василиса Михайловна сможет выйти на волю и еще раз потеряет сознание. Судя по твоему приговору Карлу Ивановичу – сделает это сразу же после того, как окончательно осознает, что мужа все-таки потеряла. Причем навсегда.
Я вспомнила требование бедной женщины посодействовать прекращению возни в холле, и сердце неприятно сжалось: в горячке не обратила на ее слова внимания. Основной шум действительно раздавался сверху, но ведь и в холле слышалась какая-то легкая возня. А если мои приятельницы были наверху… Может, это Денька вела с Бармалеем относительно мирные переговоры?