Новый год в октябре
Шрифт:
– Постой–ка… – произнес он. – Двенадцатого октября я приехал из Индии, тринадцатого через Дели улетаю в Австралию! Так ведь… год прошел! Ровно год! Итак, сегодня праздник! Новый год!
В пустом холодильнике вместо шампанского нашлась бутылка ананасового ликера. Он налил полный фужер, торжественно чокнулся со своим отражением в зеркале.
По телевизору транслировали международный хоккейный матч. На бело–голубой – как воображаемое австралийское небо – лед выезжали хоккеисты, на ходу застегивая шлемы, и пестрый стадион ликующим ревом встречал их в предвкушении увлекательного поединка.
– Во у кого жизнь–то! – сказал Прошин громко. – У хоккеистов! Во жизнь… Игра! О!
…Он сидел около телевизора – игрок, наблюдающий за игрой других, – и видел завтрашний день, видел, как от сырой взлетной полосы отрывается, убегая от осени, тускло блестящая металлом акула самолета и, разрезая воздух плавниками–крыльями,
Черный пятак шайбы колыхнул сетку ворот. Затанцевал на коньках с поднятой клюшкой наш нападающий; упавший вратарь сокрушенно смотрел на пораженную цель ворот…
Прошин задохнулся от непонятного ликования, стукнув рукой по колену и легонько вскрикнул от боли.
Слюдяная корочка засохшей крови на запястье отлетела, и на месте раны розовел ноющий шрам.
Он помял корочку пальцами, бросил ее в пепельницу, осторожно коснулся нежной кожицы, затянувшей пульсирующие извилинки вен, и подумал, что боль от заживающей раны тоже чертовски приятная штука.
1975 - 1980