Новый год, я люблю тебя!
Шрифт:
– То есть, если я влезу в эту игрушку, я увижу свои страхи? – насторожилась я.
– Уже нет. Мир создается по страхам первого, кто туда попал, все остальные будут лишь гостями.
Да уж… С одной стороны, хорошо, что эта игрушка досталась здоровому сильному спортсмену, а не какой-нибудь беременной Оле. А с другой, Волкова тоже жалко. Человек надеялся провести праздник в тишине и покое, случайно коснулся подаренной игрушки – и пожалуйста, маршируй со страхами бороться.
И все-таки любопытно, чего может бояться такой верзила?
Мы продолжили осмотр дома, и за одной из
А над камином на широкой полке разместилась новая партия сувениров, среди которых был и тот, который мы искали.
Бинго.
– Шен! – позвала я. – Кажется, я нашла кроличью нору!
– Когда мы во внешнем мире, называй меня Артем! – прозвучало с первого этажа.
– Твое имя мне слишком дорого досталось, чтобы заменять его подставным!
Не собиралась я его звать Артемом, я упрямая. Ну а кто ему сказал, что с напарником работать легко?
Пока он поднимался в библиотеку, я осматривала шар. Фанатка Волкова явно выбрала его по своему вкусу, нашла, что дарить брутальному хоккеисту! Шар был ярко-желтым и напоминал маленькое пушистое солнышко. Да, именно пушистое, потому что он был со всех сторон украшен линиями меха и аккуратными перышками.
– И это у тебя символ страха такой? – с сомнением поинтересовалась я, когда Шен тоже подошел к камину. – Желтый?
– Очень тревожный цвет, между прочим, – с предельной серьезностью заявил Шен. Я уже начала понимать, что у этого гения был свой взгляд на мир. – Ты не замечала, как много желтого цвета на дорожных знаках? И полицейское ограждение тоже желтое, и желтым рисуют линию границы. Поэтому я взял его за основу, но саму игрушку постарался сделать нестрашной – это ведь все-таки праздничное украшение. А каким, по-твоему, должен быть символ страха?
– Красным, например!
– Красный – цвет страсти и любви, не придумывай.
Хотелось поинтересоваться, что он вообще знает о страсти, проводя жизнь в недрах своей мастерской. Но я решила не провоцировать его, часы показывали, что до нового года осталось не так много, а мы далеки даже от середины пути.
– Как думаешь, чего он боится? – осторожно осведомилась я.
– Зачем гадать? Сейчас и так узнаем.
Шен первым коснулся желтой игрушки, да и я отстала от него всего на секунду.
Я уже мысленно готовилась в тому, что сейчас будет падение, и все равно инстинктивно сжалась, когда оно началось. Я боялась, что однажды мне не повезет и я бухнусь на какой- нибудь камень, и не
Андрей Волков был успешным молодым спортсменом. Прожив на свете всего четверть века, он уже стал известен на весь мир. Он не боялся ни боли, ни риска, он уверенно шел вперед, он был тем хоккеистом, которого можно рисовать на мотивационных постерах. Каким должен быть мир страха этого человека? Я представляла себе поглощенный радиацией город, страшные катакомбы, пещеру, полную чудовищ. Место, где ты один на один со стихией, арену сражений…
А попала я в бордель. Нет, может, это и была какая-нибудь галерея современного искусства, я уже ничему не удивлюсь, но выглядело это как бордель. Я валялась на огромной кровати, выполненной в виде гигантских женских губ. Эта штука, конечно, спасла мою бренную тушку от пары синяков, но большей пошлости я в жизни не видела, и потому поспешила с нее слезть.
Комната была под стать кровати: маленькая, темная, без окон, оклеенная яркими леопардовыми обоями, да еще с гигантским зеркалом на потолке. Чтобы, значит, те, кому вздумается предаться любви на пухлых губах, могли наслаждаться собой. Возможно, делать селфи.
В комнате было две двери, одна вела в темную ванную с джакузи, другая – в узкий коридор, пропахший ядерной смесью самых разных духов. В коридоре не было никого, в комнате находилась только я, и меня крайне интересовал один вопрос: а куда вообще унесло Шена?!
Задерживаться здесь мне не хотелось, этот бордель действовал на меня угнетающе. Что если это дом с привидениями? Очень пошлыми, но все-таки привидениями… Так что я заставила себя двинуться в коридор, хотя понятия не имела, куда он ведет.
Скоро впереди послышалась музыка. Ее источник находился где-то далеко передо мной, но я уже могла разобрать, что это не мистические церковные песнопения, а бодренькая русская попса, такую еще очень любят на тех свадьбах, что по традиции заканчиваются дракой. И не успела я пройти и десяти метров, как к музыке добавилось мерное цоканье – звук чьих-то шагов. Ко мне приближался кто-то материальный (что исключало призраков) на шпильках (что исключало Шена и, надеюсь, Волкова).
Я остановилась, на всякий случай приготовившись к обороне, но это оказалось лишним. С первого взгляда стало понятно, что вышедшая мне навстречу дама была слишком прекрасна, чтобы драться с маленькой жалкой мной.
Ее возраст я угадать не бралась – полной, будто опухшей даме могло быть от сорока до шестидесяти, но вряд ли меньше. От одного взгляда на шпильки, поддерживавшие ее туфли, у меня кружилась голова, а вот она маршировала на них вполне бодро. За туфлями начиналась территория дешевых колготок, обтягивающих плотные колонны ног вплоть до строгой юбки- карандаша. А над юбкой ждал нежданчик: выведенная стразами фраза на английском: «Я твоя грязная горячая штучка». Впрочем, лицо у незнакомки было скорее строгой учительницы, познавшей всю мудрость мира, с привычно изогнутыми недовольной скобкой губами. Подозреваю, о значении надписи она не знала.