"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17

Марков-Бабкин Владимир

Сегодня у меня день, посвященный Мининформу. День завтрашнего дня. Хотя далеко не все доклады ведомства господина Суворина касались далеких перспектив. Была обширная аналитическая записка о ходе празднования прошедшего Первомая, отдельно по России и отдельно по другим странам. Суть посылов, лозунги, тенденции. Особо отмечался тот шум, который устроили по всему миру всякого рода суфражистки, требующие от своих правительств такого же признания прав женщин, как это у себя сделала Россия. В общем, пока нам удается удерживать инициативу, продвигая всякого рода общественные новации и находясь в центре внимания всякого рода прогрессивной общественности в Европе.

Тем более

что Россия демонстрировала миру альтернативу французским дрязгам и всякого рода беспорядкам. Мировой общественности был явлен вариант общественных преобразований без серьезнейших внутренних потрясений. Идеи освобождения и служения, мобилизации общества вокруг блага всего народа, примат общественного интереса над личным эгоизмом и такое прочее – все это вызывало серьезный интерес. Пусть это и порождало ожесточенные споры в самых разных слоях – от аристократической и финансовой элиты мировых держав до всякого рода теоретиков революционного движения. Тот же Ленин в Швейцарии чуть ли не ежедневно являл миру очередной свой опус, клеймящий меня на чем свет стоит. В общем, пока мы в тренде. Не знаю, как надолго нашего запала хватит, но пока многие взоры в Европе и США были обращены в нашу сторону.

Следующим был доклад Имперской СБ об интригах вокруг господина Суворина, равно как и самого господина Суворина. Слишком многих он раздражал, слишком явным выскочкой он был, не прослуживший в госаппарате ни одного дня, и произведенный вдруг в действительные статские советники, а это генеральский чин, между прочим. Разумеется, такой резкий взлет не мог не породить зависть, а равно и желание примазаться, так что интриги вокруг нового фаворита развернулись вовсю. В свою же очередь сам господин Суворин активно формировал ориентированную на него команду, которую распихивал в общеимперские, региональные и фронтовые органы, так или иначе входящие в сферу компетенции Министерства информации и формирования общественного мнения в целом. Отметив для себя ключевые моменты и посмеявшись в паре мест, я отложил аналитическую записку.

– Ваше императорское величество!

Поднимаю голову и вопросительно смотрю на адъютанта.

– Государь, вы изволили назначить совещание. Лица, означенные к присутствию, ожидают в приемной.

Киваю.

– Проводите их в зал для совещаний, я сейчас подойду.

Что ж, пора вернуться на грешную землю и заняться текущими делами. У стола для совещаний склонили головы те, от кого во многом зависела сейчас не только судьба России, но и, не исключено, всего мира.

– Честь в служении!

– Во имя Отчизны, ваше императорское величество!

Делаю приглашающий жест, указывая на стулья.

– Приветствую вас, господа. Присаживайтесь. Итак, что там с французами?

Первым встал глава правительства генерал Маниковский.

– Государь, предварительно можно подвести итог наших переговоров с генералом Жоффром. Позиция французской стороны носит объединенный характер, поскольку господин Жоффр находился в постоянном телеграфном контакте с генералом Петеном и все ключевые моменты были оговорены на самом высоком уровне в Орлеане. Здесь изложены основные договоренности.

Он протянул мне папку. Я вдумчиво просмотрел листы.

– Списание российского долга перед Французским государством, реструктуризация долга перед частными лицами и Франция в качестве гаранта по кредитам. А за это они хотят наше признание и…

Маниковский кивнул.

– Да, государь, за это они хотят признание Россией правительства Петена в качестве единственной законной власти Франции. И участие русских войск в так называемом «параде на Париж».

Причем хотят уже целую бригаду.

– Аппетиты растут?

– Точно так, государь. А мы за это хотим получить дополнительные поставки вооружений и боеприпасов, а также технологии и чертежи новейших образцов вооружения. В частности, как вы и указывали, мы согласовали разрешение для мсье Рено строить завод в России, в том числе по производству танков.

Просматриваю еще раз список.

– Вы же понимаете, Алексей Алексеевич, что все обещания правительства Петена эфемерны и стоят не больше бумаги, на которой записаны?

– Безусловно, ваше величество. Само правительство Петена никем не признано, и его гарантии пока имеют сомнительную ценность. Более того, все обещанное будет забыто на следующий же день после того, как Петен и компания перестанут в нас остро нуждаться. Поэтому будем стараться выжать из французов максимум полезного за самый короткий срок, пока они от нас как-то зависят. В частности, в вопросе получения чертежей, технологий, патентов, разрешений и прочего. И разумеется, постараемся оптимальным образом решить вопрос российских долгов. Насколько это вообще возможно.

– Хорошо. А что скажет МИД?

Свербеев поднялся и сообщил:

– Полагаю, государь, что мы тут мало чем рискуем. Наши дипломатические отношения с Францией разорваны, о восстановлении таковых с правительством Бриана не может идти речи. Так что у нас выбор, либо признать Вторую коммуну, что в данной ситуации представляется невозможным, либо признать Петена, либо не признавать никого и ждать развития ситуации. Но в сложившихся обстоятельствах более перспективным я бы счел признание Петена. Мы сейчас имеем поле для маневра и никак не связаны протоколом и прочими обязательствами с Национальным собранием Франции и его правительством, в то время как иные мировые державы связаны в своих действиях формальными договорами. Так что, признавая Петена, мы перехватываем инициативу на данном дипломатическом направлении.

– Федор Федорович?

Мой военный министр встал и оправил мундир.

– Ваше величество, следует помнить о том, что наша армия и наша промышленность весьма серьезно зависят от поставок вооружений и боеприпасов, в том числе поставок и из Франции. Наш разрыв дипломатических отношений заморозил и поставил под угрозу все поставки по ранее заключенным договорам. Причем многие из них оплачены вперед, и оплачены золотом. Многие представители французской промышленности хотели бы возобновления сотрудничества, но им требуется какое-то добро от власти, пусть и чисто формальное. Признание Петена с условием такого разрешения для французских промышленников и коммерсантов могло бы разморозить поставки и способствовать работе по их расширению. Так что я за признание.

– Василий Иосифович?

Генерал Гурко поднялся и хмуро заметил:

– Государь. Так или иначе мы не можем не учитывать тот факт, что хаос и дезорганизация во Франции создают угрозу скорого обрушения Западного фронта. А тогда германцы займутся нами. Сейчас нами усиленно строятся оборонительные линии в зоне ответственности Северо-Западного и Западного фронтов русской армии, но не хотелось бы проверять устойчивость нашей обороны и наших войск, если немец ударит по нам всей мощью, которая высвободится после падения Франции. Другое дело, что французские войска в окопах пока держат нейтралитет и не спешат признавать генерала Петена властью. Но тут, возможно, наше признание как-то качнет весы в пользу Петена, и Национальное собрание будет вынуждено пойти на переговоры с правительством в Орлеане. Так что я также за признание Петена.