"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
Гимн Черногории. Никола Первый с таким невыразимо торжественным лицом его пел, что почему-то напомнил мне футбольных фанатов, которые с шарфиком и банкой пива распевают свой национальный гимн на каком-нибудь чемпионате мира.
Отзвучали гимны Греции и Румынии. Наступила очередь России.
На сцену вышел Федор Михайлович Шаляпин и затянул во всю мощь своего голоса:
– Боже, царя храни! Сильный, державный, Царствуй на славу, на славу нам!Весь зал повернулся ко мне лицом и слитно торжественно
Петь гимн имени себя я как-то не мог, поэтому лишь стоял, сохраняя соответствующую торжественному случаю мину на лице. К своему изумлению замечаю, что Иоланда поет вместе со всеми, точно так же обратив свой взор на меня.
Блин, у меня прямо глаза защипало от переполнения чувств. Вроде ничего такого, подумаешь, выучила слова гимна страны, в которую летела выйти замуж и стать императрицей. Она учила квадратные метры текста, отчего бы не выучить шесть строк гимна? Но именно в этот момент я как-то… Ну, как-то так, в общем… Было, что-то в ее глазах в этот момент.
Ну, все подходит к концу, и гимны тоже. Все занимают места, а мой адъютант все так же отрицательно качает головой. Да что ж такое-то! А если они там навернулись где-то? Вот что я должен тут думать, изображая при этом благость и торжественность? Я тут сижу, а у меня там шведы, мм… немцы Двинск наверняка уже взяли!
Что ж, пока слушаем оперу. Делать-то все равно нечего.
А опера меж тем уж шла полным ходом. Что-то там пели, якобы слепая девушка ходила по сцене и не знала о том, что есть еще такие органы чувств, как зрение. Жила себе в неведении, пока добрый рыцарь, как это обычно бывает, не влез, куда его не просят, и не растолковал бедной принцессе что почем в этой жизни. Царственный папа поначалу огорчился, затем осерчал, потом сильно осерчал, после чего приказал казнить к едрене фене дерзкого наглеца, но тут добрый доктор надоумил папашу, что коль принцесса уж типа влюбилась, так пусть постарается захотеть своими глазами увидеть любимого. Мол, обратим его идиотизм в нашу пользу. В общем, все хорошо кончилось. По крайней мере, на сцене. Девушка прозрела, наши выиграли.
Полковник отрицательно качает головой.
Откровенно говоря, я вовсе не заядлый театрал. Шаляпина вот было интересно послушать, причем не гимн, а что-то классическое из его репертуара. Но Шаляпин сегодня сугубо на подпевке и явно напоминает, что я обещал ему аудиенцию…
Принцесса с интересом следила за происходящим на сцене. И поди пойми, ей и вправду нравится, или это еще очередная приветливая мина, долженствующая кому-то что-то там демонстрировать?
Тенор Лабинский, кстати, пел хорошо, и, если бы я не был весь на взводе, возможно, я бы и получил какое-то удовольствие от происходящего. Сейчас же все это как-то проходило мимо моего сознания, занятого государственными терзаниями, так что я очнулся лишь тогда, когда понял, что вокруг меня что-то происходит.
А происходило вот что. Весь зал вновь встал и повернулся к императорской ложе. В некотором недоумении смотрю на происходящее, и тут до меня доходит, что именно сейчас поет Лабинский в роли Водемона. Он пел и обращался не к своей партнерше по сцене, а глядя на сидящую рядом со мной Иоланду. Причем, судя по тому, что и его партнерша, и все остальные смотрели на принцессу, это
Явно польщенная, Иоланда встала с места и склонила голову в изящном поклоне, а затем улыбнулась такой искренней улыбкой, что хоть саму на сцену прямо сейчас. Впрочем, зачем ей на сцену? На нее и так смотрят все без исключения!
– Солнце, небо, звезд сиянье, Наполняют мир земной, Всю природу и созданья Несказанной красотой!Появился полковник Абаканович и, найдя меня взглядом, сделал ладонью жест, как будто что-то спланировало, после чего утвердительно кивнул, показав мне сначала два пальца, а затем и большой палец в жесте, означающем, что все хорошо. Все. У. Нас. Хорошо!
Я кивнул и, поднявшись со своего места, неожиданно для себя запел вместе со всем залом:
– И познал я, недостойный, Вас, о, дева красоты, Стан ваш девственный и стройный, Образ милый и черты, Да, вы первенец творенья, Лучший миру дар Творца!Вот откуда я знал слова арии? А Бог его знает. Возможно, что-то навеяло из прошлой жизни. Но я готов был петь не хуже тех, кто на сцене!
И плясать вприсядку был готов, если что.
Я только что одержал свою величайшую победу. Эпохальную.
С большим трудом мне удается усидеть на месте.
Величественное лицо. Томительные минуты.
Наконец, объявили антракт, и ко мне тут же просочились оба моих адъютанта. Абаканович протянул мне конверт телеграммы. Открыв ее так, чтобы никто не смог разглядеть текст, читаю:
«ГОСУДАРЬ! ПТИЦЫ ДОСТАВЛЕНЫ В УСЛОВЛЕННОЕ МЕСТО. ПЛАН Б ИСПОЛНЕН. ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ПОЛКОВНИК СЛАЩЕВ».
Наклоняюсь к уху адъютанта:
– Передайте генералу свиты Слащеву, что я жду его с птицами в Марфино. Пусть поторопится.
Полковник кивнул и испарился за дверью. Принцесса, дождавшись, когда я освобожусь от дел, подошла ко мне.
Весело подмигиваю ей:
– Ну что, не передумали? Может, все-таки будете Иолантой? Как вас встречали!
Иоланда-Мария грустно улыбнулась:
– Да, встречали прекрасно. Я тронута. Но нет. Здесь, в высшем обществе, это, может, было бы и хорошо, но там, за стенами театра, это не лучший выбор. Однако я вижу, что вам принесли хорошие новости?
– О да, моя прекрасная Ио-Мария! Еще не знаю подробностей, но если все так, как я думаю, то… То потеря Двинска и даже Риги уже не будет иметь никакого значения. Мы сегодня выиграли Великую войну.
ИЗ СООБЩЕНИЯ РОССИЙСКОГО ТЕЛЕГРАФНОГО АГЕНТСТВА (РОСТА) от 21 июля 1917 года
В Софии объявлено о формировании нового правительства. Новый премьер-министр Болгарии генерал-лейтенант Иван Фичев официально обратился к России и Италии с просьбой о перемирии на фронтах сроком на 72 часа.