"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
Я не мог не видеть, как побледнела и осунулась Маша за эти бешеные дни. Куча новых обязанностей, куча доставшихся в наследство от прежней императрицы Марии дел, официоз, прошения, письма, снова прошения. Больницы, школы, дома призрения, госпитальные поезда. Гимназии, университеты и всякого рода общества. Только от покойной императрицы Марии досталось Маше в наследство 460 учреждений, которые всерьез опекала ее предшественница и которые совершенно никак нельзя бросить. Плюс еще формирование своего штата и Канцелярии. Интриги, интриги,
Все это навалилось на нее так, что и в Марфино, и в Москве, и в поезде императорском, и даже здесь, в Крыму, мы видимся в лучшем случае за спешным завтраком или уже ночью.
Где они, наши сладкие и такие беззаботные ночи…
Османская империя.
Босфор. Бухта Стения. Крейсер «Midilli».
19 а вгуста 1917 года
Темная южная ночь раскинулась над Босфором. Лишь звезды блестели в небесах, не в силах разогнать мрак. Мрак в природе и мрак в душе.
Фрегаттен-капитан Георг фон Хиппель не был трусом и паникером, но тоскливое чувство безысходности все чаще томило его. И вечернее совещание с адмиралом Сушоном никак не могло добавить хоть немного оптимизма.
Все плохо. Они в ловушке, и ловушка эта практически захлопнулась.
Что ж, он знал, когда шел во флот, что весьма вероятно ему придется сложить голову в каком-то морском сражении. Однако это виделось ему как-то в более героической обстановке. А не в качестве прикованного к стенке Прометея, которому орел нагло и методично выклевывает печень.
Ничего. Они и в этой ситуации дадут бой и покажут, как умеют умирать немецкие моряки. Завтра утром он построит экипаж и обрисует положение. Вызовет добровольцев, а остальным предложит покинуть корабль. В последний бой пойдут лучшие сыны Германии.
Отблеск пламени неясным светом осветил бухту.
– Что там?
– Не могу знать, герр фрегаттен-капитан! Похоже, пожар на каком-то складе!
– Так пошлите кого-нибудь на разведку!
– Яволь, герр фрегаттен-капитан!
Вахтенный отправился исполнять приказ.
Крым. Дворец Меллас.
6 (19) августа 1917 года
– Ее величество спит?
– Нет, государь. Изволят быть в своем кабинете.
– Хм, понятно. Вот что, Евстафий. Организуй-ка мне бутербродов там каких-нибудь. И чаю.
– Да, государь. Сей же час все будет. Куда прикажете подать?
– В кабинет ее величества и подавай. Еще распорядись, чтобы и офицерам в штаб тоже кто-нибудь отнес. Им долго сидеть.
– Как прикажет государь!
Дворец Меллас не настолько уж большой дом, чтобы до кабинета императрицы пришлось идти долго.
–
Я чмокнул жену в губы и устало опустился в кресло напротив. Задаю глупый вопрос:
– Ты чего не спишь?
Маша неопределенно пожала плечами.
– Привет. Разбирала переданные графиней Менгден бумаги, касающиеся ведомств императрицы Марии, отвечала на корреспонденцию…
– Меня ждала?
Она не стала отрицать очевидное.
– Ну да, и это тоже.
– Совершенно напрасно, любовь моя. Мой кутеж с офицерами мог затянуться и до утра. Ты же знаешь эти наши офицерские попойки!
Жена грустно улыбнулась:
– Да уж, знаю я ваши кутежи и попойки. У тебя уже черные круги вокруг глаз. Который день света божьего не видишь, все сидишь в своем военном штабе.
Я разумно не стал отвечать ей как-то типа «на себя посмотри», а постарался отшутиться:
– Что тут поделать, родная моя. Охота, балы и банкеты – главное развлечение монарха.
– А вот насчет твоего царственного румынского собрата я нисколько не сомневаюсь. Сегодня он принимал чуть ли не парад победы в освобожденном русскими вой сками Бухаресте. Уверена, что попойка там и сейчас в самом разгаре.
– Ну, солнце, ты несправедлива к царственному собрату Фердинанду, дай бог ему всяческого здоровья и прочего в этих делах долголетия. Быть главнокомандующим Румынским фронтом Русской императорской армии так утомительно.
– Особенно если учесть, что все за него делает генерал Щербачев, а в освобожденный Бухарест наш румынский монарх-полководец прибыл прямо из Москвы, из-за банкетного стола по случаю столь славной победы. Прибыл, даже не заезжая в свой штаб фронта. Впрочем, это все пустое. Ты голоден?
– Зверски! Но я уже… А, вот и Евстафий, легок на помине!
Мой личный камердинер поставил поднос с «яствами» и обозначил поклон.
– Прошу простить, государь, на кухне никого не было в этот час. Пришлось управляться самому. Чай и бутерброды, ваше величество. Прошу простить за толстые ломти.
– Самое оно сейчас то, Евстафий, самое то…
– Офицерам штаба уже понесли поднос.
– Благодарю.
Повинуясь моему жесту, мой начальник личной разведки тихо скрылся за дверью. Я же жадно вгрызся в безобразный по красоте и сочный по аппетитности бутерброд так, словно сбежал из голодного края. Лишь спохватившись, предложил сквозь жевание:
– Поешь… тут на нас обоих.
– Спасибо, мой любимый. Я уже ужинала.
Маша с улыбкой смотрела на меня. Вероятно, есть в коренной и глубинной женской натуре что-то такое, что заставляет получать удовольствие от того простого факта, что твой мужчина ест. Впрочем, мне трудно судить. Да и, честно говоря, совсем не до подобных философических размышлений. Я реально был зверски голоден. Прожевав очередной кусок, спрашиваю:
– Что там твоя корреспонденция? Есть что-то интересное?