"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
Тогда все списали на случайность и халатность нижних чинов. Правда, городового не ранило, а убило. Попаданием картечи прямо в глаз.
Нужно ли уточнять, что фамилия погибшего городового была Романов?
И Ники тогда отнесся со всей серьезностью к этому знамению. Или не со всей.
Во всяком случае, из Зимнего дворца он сразу же переехал в Царское Село. И лишний раз старался в Зимнем не отсвечивать.
Могу ли проигнорировать слова Емца? Он профессионал, каких мало. Может, таких и нет вовсе.
Но вдруг есть, и что тогда?
Так
В принципе, домишко мне понравился. Скромно и со вкусом. Огромный парк опять же. Пруды, аллеи, фонтаны. Тут и так было красиво, а уж Ольга вообще устроила шедевр дворцово-паркового искусства, по которому сейчас как раз носились Георгий со своей шумной бандой.
Так что все хорошо.
Да и часть корпусов дворцового комплекса уже занята подразделениями Ситуационного центра, где имеется свой «Аквариум», так что в плане управления империей я ничего особо не потеряю, поскольку Ситуационный центр никогда у меня не находился в одном каком-то месте. Так было везде, в том числе и в Константинополе. Хоть атомную бомбу сбрасывай.
Разве что дворец Топкапы я приказал не заселять и не перепрофилировать. Будущим миллионам туристов тоже надо что-то показывать помимо новостроя, новодела и чудом уцелевших руин Византии типа остатков дворца Буколеон – последнего, что сохранилось от Большого императорского дворца в Константинополе.
Понятно, что во времена пандемии ни о каком туризме речь идти не может, но она ведь когда-то закончится. А мы пока подготовим всю инфраструктуру и в городе, и на берегах Средиземного моря. И я искренне надеялся со временем занять в этой сфере сотню-другую тысяч человек. Перефразируя известный фильм, Ромея – всеимперская здравница, всеимперская кузница и всеимперская житница.
И пусть с житницей пока у нас не все хорошо, но и здесь имеются перспективы. Чай не за Полярным кругом и не в пустыне.
Если осень переживем и до весны доживем.
– Ваше величество, аудиенции просит егермейстер двора граф Емец-Авлонский.
Оборачиваюсь к адъютанту.
– Пусть обождет в приемной. Я скоро подойду.
Империя Единства. Ромея. Константинополь. Малый императорский дворец. Кабинет его величества. 12 мая 1918 года
– Приветствую вас, граф.
Тот вытянулся.
– Здравия желаю, ваше императорское величество!
Указываю на кресло напротив:
– Присаживайтесь, Анатолий Юрьевич.
– Благодарю вас, ваше императорское величество! Это честь для меня!
Рад, что ты, голубчик, это понимаешь. Надеюсь, что будешь об этом помнить и впредь.
Вслух же интересуюсь:
– С чем пожаловали, граф?
Емец передал мне папку с бумагами.
– Здесь, ваше величество, как вы и повелели, изложены мои соображения по обеспечению безопасности священной особы вашего императорского величества и мои предложения по организации Экспедиции Службы егермейстера двора!
Принимаю папку.
– Хорошо, я ознакомлюсь. Что еще?
Егермейстер Двора граф Емец-Авлонский встал по стойке смирно и сообщил:
– Смею обратиться к вашему императорскому величеству по личному делу! Прошу вас, как моего государя и вышестоящего командира, дать высочайшее разрешение на брак с камер-фрейлиной ее императорского величества баронессой Натальей Николаевной Иволгиной!
О как! Быстро у них.
– А что сама Наталья Николаевна говорит?
– Наталья Николаевна оказала мне великую честь, дав свое согласие пойти со мной под венец, ваше императорское величество!
Впервые вижу Емца таким взволнованным. Как же он ей предложение делал, с такими нервами? Да, это ему не Шиффов взрывать, тут другое дело.
Улыбаюсь благосклонно:
– Ну, что ж, если Наталья Николаевна согласна, то я не возражаю и даю свое согласие. Совет вам, как говорится, да любовь.
Будущий жених щелкнул каблуками.
– Благодарю вас, ваше императорское всесвятейшество и величие!
Как бы дурно ему не сделалось от усердия. Нельзя же так надрываться! Вот, граф, я и нашел ваше слабое место.
Вслух же говорю мягко:
– Что ж, граф, у вас и у Натальи Николаевны сейчас отпуск, так что поезжайте в Первопрестольную за благословением генерала Иволгина. Я же, со своей стороны, вас по-отечески благословляю. Не забудьте пригласить на свадьбу, Анатолий Юрьевич.
Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Тронный зал. 12 мая 1918 года
– Здравствуйте, баронесса.
Баронесса Ольга Кирилловна Мостовская четко козырнула в ответ.
– Здравия желаю, ваше императорское всесвятейшество и величие!
Да, книксен барышни в моем дворце делают все реже. Милитари-стиль сейчас в моде. Осторожно цепляю на ее грудь орден Святой Анны III степени с мечами и бантом.
Жму по-уставному руку.
– Благодарю за службу!
– Честь в служении на благо Отчизны, ваше императорское всесвятейшество и величие!
Ах, каким огнем горят эти глаза. Какая женщина…
И как прадед смог от нее отказаться? Умница, красавица, и все полагающееся при ней. Как она там не зачахла в своем имении при нелюбимом муже, решительно не понимаю. И как прадед мог променять ее на эту интриганку Наталью Шереметьевскую, я тоже не могу понять.
И не хочу.
Случилось как случилось.
Но разводить политесы на публике я не мог, шло награждение отличившихся, и задерживать церемонию даже ради Ольги Кирилловны я никак не собирался.
Киваю ей, и она, отдав мне честь, уходит на свое место.
Ловлю себя на мысли, что в данном контексте фраза про честь имеет не только военно-уставной смысл.
Впрочем, так оно все и было, что греха таить.
Глава XVII
Эпилог