"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
Ладно, что-то меня после болезни все время уносит не туда.
Собственно, я сижу в оранжерее не потому, что тут красиво и птички, а потому, что тут воздуха побольше. Задыхаюсь я в своем кабинете. Доктора говорят, что сатурация кислорода в крови понижена вследствие перенесенной в очень тяжелой форме «американки». Профессура откровенно удивляется, что я вообще выжил. Случайно, можно сказать. Гедройц подсмотрела идею у своей помощницы, а консилиум посчитал, что хуже мне уже точно не будет.
Нет, это я так, конечно, красиво рассказываю. Я
И самопожертвованием.
Маша до сих пор не может простить себе ту реплику, сказанную в сердцах доктору Сперанскому про нехватку доноров: «Вот сами тогда и ложитесь!» Он сделал все что мог, даже что не мог. А в самый критический момент, когда не стало годных доноров, лег сам. На прямое переливание.
Его кровь – мне. Моя заразная – ему. Молодая кровь победила, и старик умер…
Жизнь за царя?
Это не опера, не книги с романами. Никаких возвышенных слов и пламенных речей. Он просто умер, спасая меня. И мне с этим теперь жить, отдавая долг.
Ком подкатил к горлу, и я закашлялся. Маша обеспокоенно приподнялась в своем кресле, наблюдая, как выздоровевший раньше меня Евстафий подает мне платок. Нет, крови уже нет.
Ободряюще смотрю на Машу, но та явно нервничает. Нервничает и Ханжонков.
– Может, прервем сеанс, государь?
Качаю головой.
– Нет-нет, все в порядке. Я хочу досмотреть.
На экране мелькали заснеженные поля. Вот где-то там сейчас Маниковский, в качестве наместника Севера. Руководит освоением региона. И Колчак там же. И молодой Папанин. И прочие.
А выборы в Думу мы выиграли. Так что недельки через три-четыре произнесу я тронную речь на открытии сессии парламента и укачу на юг, к солнышку. Со своим солнышком к своим солнышкам.
Давит на меня Москва, не могу я здесь. Задыхаюсь.
И птички не спасают.
Зима близится. Зима будет долгой. Тяжело мне здесь.
Да, что-то я утомился. Вон и академик Павлов уже идет. Разгонит сейчас всю тусовку.
Благо кино кончилось.
Благодарю режиссера. Несколько поощрительных фраз. Надо будет орден ему дать. Красивый какой-нибудь.
Все расходятся. Остаемся лишь мы. Я и Маша.
И стекло между нами.
У нее аппарат связи и у меня.
– Устал?
– Есть немного. Но не уходи, прошу тебя. Побудь со мной.
Серьезный взгляд.
– Я всегда буду с тобой, любимый.
Киваю.
– Я знаю. Спасибо тебе за то, что ты сделала меня счастливым.
Мы прижимаемся щеками к стеклу.
Холод преграды уходит, изгнанный теплом наших сердец…
Империя Единства. Ромея. Константинополь. Редакция информационного агентства ТАРР. 1 ноября 1918 года
– Да больно же!!!
Смирнов, сморщившись, потер лоб. Иван Никитин злорадно усмехнулся:
– Карточный долг – это святое!
Тут,
– Да вы вообще обалдели?! Играть в карты на работе!!!
Иван живо сбросил карты в открытый ящик и пожал плечами:
– Так новостей нет совсем, Дмитрий Васильевич! Тут или мух гонять по конторе, или в карты играть, уж извините!
Яковлев некоторое время яростно смотрел на подчиненных, но возразить, действительно, было нечего. Новостей не было. В Госдуме обычные дрязги. В Австро-Венгрии шли вялые бои, как, впрочем, и во многих других местах Ближнего Востока, Азии, Африки и Латинской Америки. Карантин в России и Ромее ужесточался. Напуганные болезнью русского императора европейские элиты заперлись в своих загородных резиденциях, а воссоединение в Лондоне бывшего царя Николая с семейством, как событие, никого больше не интересовало.
– Бездельники!
Дверь захлопнулась, и Иван потянулся рукой в ящик…
Империя Единства. Ромея. Остров Христа. Усадьба «Орлиное гнездо» (Убежище Судного дня). 6 декабря 1918 года
Доклад нового премьер-министра России Самарина внушал сдержанный оптимизм. Сугубо рабочие вопросы, все еще традиционные для нас трудности с обеспечением зимой в полной мере городов продовольствием, картина с пандемией, вопросы взаимодействия с комитетами Госдумы и с Думой в целом и прочее. Никакого рисования, эпатажа и прочего, что случалось порой у некоторых персонажей.
Да, проблема с обеспечением городов северной части России продовольствием все еще существует, а заносы на железных дорогах все еще обычное дело. Но минимум трехнедельный запас в Питере и Москве есть, меры принимаются, так что особых поводов для тревоги я не наблюдаю. Тем более что мы активно выкупаем хлеб у союзников на Балканах, стимулируя их и создавая стратегические запасы себе.
Получившая по мордасам потешная «армия патриотов» ушла назад в Румынию, а значит, румыны пока не будут отвлекаться на свои внешние хотелки. Весной, конечно, продолжат, но до весны еще дожить надо. Вот если Венгрия окончательно свалится в гражданскую войну, то тогда и соседи подключатся. А если нет – то, может, и нет. Сербы, вон, тихо сидят. Выжидают.
Австрия, как и ожидалось, проголосовала за аншлюс с Германией, император Карл перебрался на венгерский трон, так что теперь идет процесс переговоров об условиях вступления Австрии в состав нового Великогерманского Рейха. А вот с Чехией у Берлина не сложилось.
«Патриоты-добровольцы» в австрийской форме мало того, что встретили неожиданно сильное сопротивление, но еще и резко настроили против «единения» даже чешских немцев. В общем, референдум о присоединении к Германии там с треском провалился. Каким-то чудом (благодаря Маше и ее выжиданию) мы не ввели туда войска, чем, как выяснилось, не настроили местных против себя. Пропетляли, короче.