"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
Собственно, у нас было достаточно сил и опыта для того, чтобы устроить прямо сегодня переворот в Бухаресте, так, как этого хотел Кароль изначально. Но мне это было не интересно. Маятник общественных настроений тут же качнется от нас, и нам действительно придется вступать в войну не одним дивизионом…
А так для нас почти одни плюсы пока. Зависимость Кароля от нас увеличилась, наше присутствие и наше значение в Румынии увеличилось, общественные настроения пока удалось сбить с радикального антирусского и антиноворимского настроя.
Да, они еще не наши,
«Мир почти весь поделен, а то, что от него осталось, сейчас делится, завоевывается и колонизуется. Как жаль, что мы не можем добраться до звезд, сияющих над нами ночью в небе! Я бы аннексировал планеты, если бы смог. Я часто думаю об этом. Мне грустно видеть их такими ясными и вместе с тем такими далекими».
РУМЫНИЯ. БУХАРЕСТ. ВОЕННАЯ БАЗА АРМИИ ЕДИНСТВА. АЭРОДРОМ. БОРТ № 1. ДИРИЖАБЛЬ «ИМПЕРИЯ». 11 мая 1919 года
– Ну, чего сидим, кого ждем?
Командир корабля вытянулся.
– Виноват, государь! Мы ожидаем министра информации графа Суворина, который вынужден задержаться на базе в ожидании свежей румынской прессы. После ее погрузки на борт мы незамедлительно отдаем концы и взлетаем. Однако, если на то будет высочайшая воля, то я могу отдать приказ на взлет прямо сейчас, не дожидаясь графа Суворина!
Полковник Кононов произнес это так браво, что я даже усмехнулся, представив физиономию Суворина, глядящего в небо вслед удаляющемуся дирижаблю и мучительно гадающего о том, что бы это все могло значить… Немилость? Или о нем просто забыли? И что из этих вариантов хуже?!
Качаю головой.
– Что ж, предложение ваше заманчивое, Василий Егорович, но взлетаем, как только граф Суворин ступит на борт. А пока подождем. Может, что в прессе интересного напишут, да и в полете будет что почитать.
Кононов удивленно переспросил:
– Почитаем, государь? Так газеты же на румынском!
Изгибаю бровь.
– А вы, Василий Егорович, что же, не владеете румынским языком?
Тот растерянно вытянулся.
– Никак нет, ваше всевеличие! Не имею чести!
Хмурюсь.
– Вот незадача! Вы не владеете, я не владею, и, скажу вам по секрету, полковник граф Суворин тоже не владеет. Что же мы будем читать?
Поняв, что священная особа моего всевеличия изволит шутить, Кононов слегка расслабился и подыграл:
– Боюсь, государь, что и библиотека дирижабля также крайне ограничена
– Ну вот видите, Василий Егорович, вот видите. Ну хотя бы румыно-русский словарь в вашей библиотеке есть?
– Эмм… Не могу знать, ваше всевеличие! Незамедлительно отдам приказ проверить. Смею обратить внимание вашего всевеличия на вид из иллюминатора: авто с графом Сувориным уже приближается к нашему борту.
Я обратил свой взор туда, куда указывал наш бравый командир корабля. Да, действительно, Борис Алексеевич собственной персоной с охапкой газет, причем он еще умудряется их бегло просматривать.
Слышу, как за моей спиной Кононов приказывает кому-то из подчиненных незамедлительно проверить корабельную библиотеку на предмет наличия румыно-русского словаря и при обнаружении означенного спешно доставить сию инкунабулу в собственные его руки.
Чудак-человек, у нас же толмач на борту есть. Кто бы поперся в чужую страну без переводчика? Для этого есть Служба протокола. Ну, ладно, пусть проведут проверку библиотеки…
Тут мое внимание привлекло изменение выражения лица Суворина, благо авто подъехало уже довольно близко. Он поднял голову и напряженно посмотрел в мою сторону, выискивая меня в иллюминаторах смотровой площадки, но я был в рубке, и он меня взглядом не нашел.
Едва колеса затормозили у входа в гондолу, как граф рывком распахнул дверцу авто, да так, что газетные листы полетели во все стороны, на что, впрочем, он не обратил ни малейшего внимания, сжимая в кулаке лишь одну или несколько газет. Суворин буквально взлетел по трапу…
– Отдать швартовочные концы! Команда на взлет!
Дирижабль дрогнул и поплыл вверх.
– Ваше высокоблагородие, ваше приказание выполнено! Означенной инкунабулы обнаружить не удалось!
Кононов принялся было распекать нерадивого исполнителя, но в этот момент в рубку ворвался Суворин.
– Государь! Испрашиваю срочной аудиенции.
Он тяжело дышал. Давно я не видел его в таком состоянии. Должно было случиться что-то вопиющее, но что? Переворот в Бухаресте? Кароля убили? Так я с ним беседовал еще четверть часа назад, газеты не могли стать источником такой информации. Тогда что? Какие-то глобальные дела я отметал, мы бы о возникновении таких дел узнали не из румынских газет и вообще не из газет. Тогда что?
Всерьез обеспокоенный, я встал и, качнув головой, призвав тем самым министра информации идти за собой, отправился в свой кабинет.
Наконец, дверь за спиной плотно закрыта.
– Говорите, граф. На вас лица нет.
Суворин так выразительно бросил на меня взгляд, что угадать его мысль было несложно. Мол, я на твое лицо сейчас посмотрю.
Вместо слов он развернул передо мной газетный лист. На первой странице некой «Ziarul De Seara Bucuresti» красовалась большая фотография с подписью: «Imparatul Rusiei si Romanii Mihail, si sotia sa August imparateasa Maria».