"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17

Марков-Бабкин Владимир

Ещё в январе я и не помышлял, что ещё раз увижу родину. А вот, глядишь ты. В январе вызвал меня к себе Ильич и сказал, что с Олимпийской сборной в Москву поеду. Как парторг и старший по медицинской части. Потом узнал, что многих товарищей михайловские жандармы не пустили, а по мне сказали: «вы бы ещё коновала прислали», но не запретили. Так вот и оказался я неделю назад в Москве.

Думал, что удастся увидеть Европу, но не судьба в этот раз. Поехал тем же почти маршрутом, что и прибыл в Мексику. На пароходе до Владивостока, а оттуда дирижаблем «Империя» прямо в Москву. Делегация наша, конечно, небольшая, но думаю, что товарищи не против были бы и деньги сэкономить и по земле через Россию чтобы мы проехали, но тоже видно «Москва не согласовала». Так никого из товарищей наших по пути и не увидел. А Россия сверху хороша: большая, строится. Только ведь

бед-то людских с небес не видно.

В Москве с лётного поля новомодными автобусами сразу всех в Олимпийскую деревню отвезли. Каменную. Удобные на месте бывшей деревни Лужники поставили трёх-пятиэтажные домики. Причем сложены они не из кирпича, а из цельных стен-плит. Говорят, по проекту Ле Корбюзье [215] фирма какого-то Анри Коандэ [216] строила. Нас из России выставили, а этих французов привечают. Добротные дома, с удобствами и теплые. Говорят, и строятся быстро. Для рабочих кварталов, как приеду, предложу такие же у нас строить. Тем более что в Мексике зимы можно сказать и нет – вообще дешево будет.

215

Известный швейцарский и русский архитектор.

216

Известный румынский изобретатель, в те годы собственник и инженер собственной строительной фирмы.

Как нам говорили и здесь после Олимпиады в эти дома будут рабочих из бараков переселять. За средства Второва и Морозовых с Рябушинскими большая часть «Деревни» и строилась. Даже не верится, что в новой России нашли рецепт такой буржуйской щедрости. Впрочем, если и достанется что трудящимся, то мастерам, инженерам да рабочей аристократии, а они и сейчас не по баракам ютятся как пролетарии.

В целом разместили нас удобно. Меня с Зеной в отдельной трёхкомнатной квартире с кухонькой, ванной и ватерклозетом. Радио в номере, патефон, телефон… Руководство делегаций в одно- и двухместные номера расселили, а спортсменов поплотнее, но не более двоих на комнату. Рядом и магазины и харчевни, синематограф, концертные площадки есть. Особенно много «Кофеен на паях», «Русских блинов» Елисеева и «Бистро ем» Второва. Площадки и залы для тренировок тоже рядом. Собственно, в город-то особо не зачем и ехать. Если только на экскурсию – так на них возят организованно. В «Олимпийской» на улицах порядок, полиция, милиционеры-«дружинники», территория огорожена… Из-под опеки и не выберешься. А у меня то здесь не только спортивные дела есть.

Всё воскресенье 18 апреля мы размещались, в понедельник я бегал полдня по делам делегации и выговорил даже на среду экскурсию в Новую Москву, надеясь передать весточку и в среду-четверг найти уже повод на встречу с товарищами улизнуть. Но тут позвонил телефон. Родители моей Зены, батюшка Гавриил, ставший уже протопопом и матушка Агапья Константиновна, были по епархиальным делам до конца недели в Москве и, конечно, хотели бы встретится. Зена так прямо прилипла к телефонной трубке – соскучилась. Телеграмма от Папулия [217] о том, что они с дядей Давидом [218] будут в Москве в среду вечером, мы получили, как только вселились. Нельзя было не познакомить родственников. Среда и четверг у меня явно пропадали. А в пятницу уже надо было готовиться к открытию Игр. Я уже стал заводиться от того, что не могу исполнить партийного поручения. Но тут меня выручила супруга. Зачем играть в конспирацию, если можно просто позвонить?

217

Брат Серго Орджоникидзе.

218

Родной дядя, в доме которого вырос Серго Орджоникидзе.

Но напрямую я своим адресатам звонить не мог. Оставался запасной вариант, и, спросив, телефон в справочной, чей номер был на аппарате, я позвонил Горькому. Алексей Максимович не сразу вспомнил меня, но поняв, кто и от кого звонят, поспешил меня успокоить – обещал решить вопрос и с утра прислать машину или заехать за мной самому. Как он сказал «товарищу председателя Государственной

Думы не отказывают». Сговорились созвониться в 9 утра, я продиктовал свой номер, который тоже был заботливо подписан на табличке аппарата (как и номер полиции и скорой помощи, пункта спасения – удобно, надо перенимать). Утром Горький позвонил и сказал, что шофер уже подъезжает и что мне согласован выезд в Думу, и я могу взять с собой Зену, которую подвезут к подворью Якутской епархии, где она сможет пообщаться пока с родителями. Так и поступили.

В Москве пахло весной, и было необычно для апреля тепло. Но мне даже в твидовом сюртуке было не жарко. Впрочем, мой визит был полуофициальный и требовал более строгой, чем у большинства шедших по улице, одежды. Улицы были неожиданно чисты и украшены вывесками, цветами и транспарантами. Прямо от олимпийской деревни на столах и домах были размещены олимпийские и новые российские флаги. Ближе к Государственной Думе белого в оформлении становилось всё меньше, и среди распускавшихся деревьев становилось всё более украденного у нас красного. Если бы не восьмиконечные звёзды я бы даже думал, что я у здания Интернационала в Мехико.

Алексей Максимович был радушен. Напоил чаем, расспросил о Мексике и товарищах, рассказал, как поживают наши знакомые в России. Посетовал я Горькому на красные цвета освобожденчества.

– Это ты, Серго, еще Первомай здешний не видел.

– И праздник украл у нас царизм, и революцию!

– А социализм? Я вот Михаила знаю лично – он социалист больше многих наших товарищей.

– Социалист? На троне? А не в левой партии?

– Да, Серго, социалист на троне. И вот подумай – смог бы он вступить в семнадцатом к нам или эсерам? Приняли бы?

Я замолчал. Шансов вступить в большевики у Михаила Романова действительно не было, даже посмертно. Беседа расклеилась. Я попросил провести меня в приемную здешней коммунистической фракции. Горький направил меня проводить своего секретаря Микояна [219] . По дороге успел даже расспросить немного Анастаса о Кавказе. С его слов там изменения прямо революционные.

Пока шли по коридору, видел много знакомых. Кто-то улыбался и здоровался, кто-то удивлялся или не узнавал. У коммунистов почти три часа говорили с товарищами в кабинете Кржижановского [220] . От Глеба и позвонил. Сначала по делу, а потом Армандам. Инесса с Надеждой просили весточки и посылочки передать. Александра Евгеньевича в Москве не было. Но взявшая трубку Варя сказала, что может нас встретить в Новой Москве, у них там художественная практика. Вот на завтра и сговорились.

219

Будущий товарищ председателя правительства России в первом кабинете Партии Труда.

220

Руководитель коммунистической фракции в 5-й Государственной Думе, председатель Госплана Мексики в 1924–1939 годах.

Я думал взять от Думы пролетку, забрать жену, поговорить с её родственниками, зайти в Елисеевский… Но машина Горького снова меня ждала внизу. Потому у меня было достаточно времени, чтобы осмотреть столицу, но не было возможности затеряться в ней.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. 20 апреля 1920 года

– Маркиз. Баронесса. Вы испросили нас о совместной аудиенции. Мы слушаем вас.

Я сидел в кресле, Маша устроилась на диване. Маркиз Берголо и баронесса Мостовская напряженно стояли перед нами.

– Итак, маркиз?

Тот кашлянул и начал:

– Ваше всевеличие. Ваше величество. – Берголо обратился к Маше, затем он вновь посмотрел в мой адрес. – Дело в том, что Ольга Кирилловна Мостовская оказала мне честь и сделала меня счастливым человеком, согласившись стать моей обожаемой женой.

Вот это поворот истории! Нет, я знал, что они там в Бухаресте часто встречались по службе при дворе и даже прогуливались вместе, но про их, как оказывается, романтические отношения, не догадывался. Да, ирония судьбы – граф, а точнее уже маркиз Берголо просит свою несостоявшуюся жену благословить его брак с другой женщиной, а эта «другая женщина» – моя прабабка! Ну, ладно Маша, она не знает о том, что Берголо был её мужем в другой жизни, но мне-то как реагировать на происходящее?