"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
Птицы.
Птицы.
Вихрь пернатых за окном Дворца Единства.
Кричат и дерутся. Охотятся и добывают.
Добывают... Добывают... Добывают...
Говорят, что птицы умнее млекопитающих, имеющих мозг того же размера. Мол, необходимость маневрирования в трехмерном пространстве заставляет быстро принимать решения.
Не знаю.
Может быть.
Впрочем, хотел бы я посмотреть на птицу, которая умнее элементарной крысы.
Я молча смотрел в окно, не оборачиваясь к крысам, которые собрались за длинным столом в моем кабинете.
Крысы. Хитрые, злобные
Что ж, если продолжить аналогию, то я тут загрызу всех. Если потребуется. И они это знают.
— Что ж, начнём, дамы и господа. Господин Самарин, вам слово.
Не оборачиваюсь. Это одна из привилегий Императора — не оборачиваться. И одна из возможностей напомнить собравшимся о том, кто здесь кто.
Премьер-министр Российской Империи чинно поднялся с места и обратился к присутствующим:
— Ваше Императорское Всесвятейшество и Величие, Ваше Императорское Величество, Ваше Императорское Высочество, дамы и господа!
Смотрю в окно. Честно говоря, порой меня самого коробит от всех этих бесконечных «Величеств», но протокол есть протокол. Это уже со второй фразы можно перейти на простое «Государь» и «Государыня», а так, ничего не поделаешь — Двор и официоз, будь он трижды неладен. Но Империя и монархия — это, в первую очередь, Традиция. И её демонстрация. Мы же не дикие американцы, в конце-то концов…
За спиной моей премьер-министр России докладывает ситуацию на рынке зерна. Всё так переплелось в этом мире — премьер России докладывает в столице Ромейской Империи, которая, по факту, является столицей Империи Единства, но это не точно, поскольку столица Единства там, где её Император. А Император тут я. Тьфу-ты-ну-ты! Куда-то меня понесло не в ту степь….
Устал я. Может в Турцию съездить на отдых? Шутка. Что там той Турции осталось на карте мира. Даже ни одного пляжа у Турции теперь нет.
— … поэтому возникшая неопределенность в верхних эшелонах власти в Соединенных Штатах ставит под угрозу предварительные соглашения о поставках зерна и продовольствия в этом и следующем году…
Да, слово НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ стало ключевым в международной политике и всемирной торговле. Пусть США в этом времени и в этой реальности не стали ещё гегемоном, но это и сейчас очень серьезный игрок. Британия дряхлеет и вот-вот потеряет свою колониальную империю, Германия ещё не восстановилась настолько, чтобы играть в мировом оркестре первую скрипку, а та же Франция долго ещё будет отходить после потрясений революции и скрежета восстановления монархии. Но беда в том, что нам нужно было продовольствие. Много и не только на сейчас.
Впереди нас ждал ужасный 1921-й год и жуткая засуха. В моей истории от голода погибли многие миллионы по всему югу России и по всему Поволжью. Каннибализм, ходячие скелеты, матери, убивающие одних своих детей, чтобы прокормить остальных. Всё это было в моей истории, и я сделаю всё, чтобы этого не произошло в этой реальности.
Да, в моей новой истории не случилось революций, не проиграли мы Великую войну, не вспыхнуло беспощадное и братоубийственное пламя Гражданской, не разрушена экономика, не уехали и не погибли миллионы, и даже пандемия не подкосила нас. Но засуху отменить было не в моих силах. А потому, мы готовились изо всех сил.
Я слушал премьер-министра России. Самарин излагал бодро и толково, вот только
Балы, красавицы, лакеи…
И хруст собственных костей под колёсами Ее Величества Истории.
— Александр Дмитриевич, простите, что перебиваю…
Верноподданническое:
— Всегда готов служить, моя Государыня!
Императрица решила уточнить. Я всё так же не оборачиваюсь, иначе это нивелирует её вопрос.
— Александр Дмитриевич, у меня такой вопрос по вашему докладу — бросается в глаза вопиющее отставание от графика в части строительства новых элеваторов и зернохранилищ. Как вы это объясните?
Самарин с готовностью пустился в объяснения.
— Ваше Величество! Действительно, имеет место некоторое отставание. Однако, хочу напомнить, что до 1917 года в России было всего порядка сотни элеваторов, больше особо и не требовалось, ведь экспортируемое зерно, не слишком задерживаясь, уходило на экспорт буквально с колёс, а в условиях экспортных ограничений Великой войны, их вполне хватало для внутренних нужд…
Киваю, глядя в окно.
— Да, я помню голодные очереди в Санкт-Петербурге, Москве и прочих городах. Уж так хватало, что едва не случилась революция.
Самарин пытается аргументировать свою позицию:
— Это действительно так, Ваше Всевеличие, однако, смею напомнить, что проблема была не в отсутствии хлеба как такового, а в невозможности подвезти его в столицы из-за перегруженности железных дорог грузами войскового назначения, снежных заносов, и, в известной степени, саботажа со стороны заговорщиков. Смею выразить уверенность, что в нашем случае ничего этого не случится. Заговорщиков искоренили, на зиму запасов по губерниям достаточно, весенние и летние же потребности не могут быть поставлены под угрозу снежными заносами. Не говоря уж о том, что война окончена и воинские эшелоны будут не так уж сильно влиять на общую ситуацию с транспортными перевозками.
Хмыкаю про себя. Окончена война? Ой-ли. Мы почти беспрерывно с кем-то локально воюем или находимся под угрозой новой большой войны. И даже я, со своим послезнанием, уже не могу спрогнозировать случится ли она в ближайшие годы, а, уж, тем более, не могу четко указать даты её начала. Ведь это только в скверных романах про попаданцев главный герой точно предупреждал товарища Сталина за многие годы о том, что война начнется ровно в 4 часа утра 22 июня 1941 года. И что нужно принимать меры. А меры эти, между прочим, обрушивают всю историческую конструкцию и все «точные даты» отправляют в мусорную корзину истории. Вот так вот.