"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17

Марков-Бабкин Владимир

Сэр Вильям Вайсман любил приходить в Центральный парк с утра, когда здесь даже в уик-энд было немного народа. Хорошо одетый белый джентльмен читающий газету не привлекал к себе внимания. Даже если кто-то подсаживался на его скамейку и начинал с ним говорить, эта беседа не вызывала никакого подозрения или интереса, впрочем, как и отсутствие этой беседы.

Скоро шесть лет, как в самом начале Великой войны он перешел с должности председателя «Enders Trust» в королевскую кавалерию, а вскоре в военную разведку. Окрепшая за годы войны служба из отдельных отделов слилась в Ми-5 и Ми-6. От последней он руководил созданным им же «Отделом V» отвечавшим за безопасность Британской короны в Северной Америке.

Не выезжая из Соединённых штатов кавалер «Ордена Бани» 10-й

уже в роду «белых мужчин» Вильям Вайсман успел послужить короне и в её делах в Индии, и в Мексике и даже в России. Впрочем, последнее предприятие было наименее удачным. Его компаньон Сидней Райли не справился с организацией заговора против нового царя и был тем повешен. Как и многие верные Англии люди. Даже женщины. Ещё большему числу пришлось бежать из этой ужасной варварской России. Страны упорно не хотевшей установления над ней просвещенного правления и с радостью принявшую посконный суррогат Свободы — «освобождение» от безжалостного царя Михаила. Многим не принявшим этой подмены и не желавшим умирать «за Царя, за Родину, за Веру» и прочие местные замшелые традиции бежала из страны. Пришлось даже договариваться о высылке из России нужных людей, сидевших под арестом.

С индусами у него вышло более удачно. И нет его вины в том, что Британия проиграла очередную войну Афганистану! За которым опять же стояла эта ненавистная Россия. Страна, которую его дед контр-адмирал тоже Вильям Вайсман, но ещё 8-й баронет и Рыцарь большого креста Ордена Бани видел в 1856 году через жерла своих корабельных пушек. Прав был лорд Палмерстон: «Как тяжело жить, когда с Россией никто не воюет!» Тяжело не только ему— тяжело его любимой Англии.

После провала в России на его страну обрушились злоключения. Русские и итальянцы забрали себе все плоды военной «недопобеды». Они с Райли работали чтобы обещанное России даже при разгроме Германии русским не досталось. Но Германия устояла, а русские и итальянцы утащили себе не только обещанное Сайксом и Пико, но и куски предназначенные Великобритании. Теперь же и урезанный Ирак уплывал от британцев к русским, как ранее уплыли от развалившейся Австро-Венгрии Буковина и Западная Галиция. Русские сильны и жестоки. Он знал это от деда и от тех бежавших от московского царя из России и Галиции борцов, к судьбам которых он проявил интерес. И он знал, что у Михаила II длинные руки. Очень нужного сейчас Вильяму перебежчика Шкуру, судя по отчеты нью-йоркской полиции, русский нож в гроб уложил.

Вильям был уверен, что за волнениями по всей Империи, как и за смертью Георга V стоит кузен почившего короля Михаил Романов. Русский монарх самоназвался ещё и Ромейским и посчитал что имеет право за смерть матери мстить. И похоже за ним признали это право. Потому потонувших от взрыва на яхте Шиффов и Кунов списали на анархистов. Вайсман рассчитывал войти в партнеры этого банка, но что сменивший почивших Эжен Даниель из венских Ротшильдов не спешил его приглашать.

Полковник Вайсман видел русского царя на переговорах в Стокгольме. От Михаила исходила медвежьи суровое обаяние и колоссальная мощь. Вильям понял, что это Враг. Враг экзистенциальный. Враг не его уровня. Но он и не пойдет на открытый бой. Он будет служить своей стране и, при любой возможности, стране Михаила вредить.

С той поездки уже два года прошло. Но вчерашнее интервью президента Вудро Вильсона «Нью-Йорк ворлд» и речь его вице-президента Маршалла в Бруклинской военно-морской верфи всколыхнула в нем ту холодную злобу которую он испытал в Стокгольме. Президент, вице-президент как чуть ранее государственный секретарь САСШ Колби в последние недели высказались за независимость Ирландии. Полковник Вайсман считал, что его долг — это предотвратить.

Сегодня за чтением местной прессы и доставленного из Мичигана субботнего международного еженедельника Форда «Dearborn Independent», он обдумывал как лучше поступить. Как же всё-таки наивен Генри Форд! Прежде чем такое печатать мог бы у него — Вильямам Вайсмана или Эдварда Хауса справить кто и как действительно управляет миром.

С Эдвардом, кстати, стоило бы срочно поговорить.

* * *

САСШ, Нью-Йорк, Грамерси, Ирвинг-Плейс, 52. 20 июня 1920 г.

Прошедшая суббота выдалась длинной. Сначала он задержался в «Хили», потом пришлось ожидать ответной шифровки. Получив её пришлось задержаться уже для своего на неё ответа. Семичасовая разница во времени не чувствуется, когда ты неспешно плывешь в след за Солнцем. Энель привык по Солнцу жить. Введение Государем в сентябрь 1918 года поясного времени прошло без него. Он уже был в Египте. Там же, как и в Санкт-Петербурге время в Стране Пирамид совпадало с цареградским. А в Москве на Кавказе или родной Орловщине где было на час больше Скарятину с той поры побывать не удалось.

В Штатах перешли на поясное время недавно, в том же восемнадцатом. До этого в каждом городе было своё время, только железные дороги определили четыре разделившие временные страну зоны. Перемещаясь поездом из Детройта, он перевел часы на час вперед: с центрального времени на время восточного побережья. Так же как сейчас делают, перемещаясь из Питера в Первопрестольную. Энель не отметил неудобства или большой от прежнего обычая разницы.

Но вот для общения с Центром через полмира семь часов были заметны. Приходилось тратить сутки на отправку и получение сообщений. А ведь совсем недавно жили без телеграфа и радио. Тогда и неделя казалась небольшим сроком. Но человек привыкает к хорошему, и Михаил уж размышлял что было бы хорошо если бы можно было связаться в любой момент и не учитывать все эти сложности с отражением атмосферой радиосигнала. Впрочем, он мистик и не сильно разбирается в физике, а для мистика скорость общения умыкает радость созерцания.

Вот и сейчас Энель чувствовал беспокойство. Вчера он вечерним сеансом живописал всё о Нине. Потом отметился в Национальном клубе искусств, спросив о планах на сегодня и, более для проформы, не было ли для него сообщений. В свой номер в «Никербокер» от вернулся за час до полуночи.Нина спала в своей комнате, и он не стал её будить. Встал сегодня он тоже рано. Ему нужно было в порту проследить за погрузкой «пойманных им» кугуаров. Четвероногих, а не прямоходящих.

Порт место людное и с утра удачливый егермейстер успел много пообщаться. Грузчики, портовые служащие и моряки восхищались и выспрашивали о подробностях удачной охоты на висконсийскую пуму. После порта нужно многое с себя смыть. Потому к привычным одиннадцати Михаил был в своей квартирке на Ирвинг-плейс. Он принял душ. Традиционно сварил кофе. Включил радио.

"Станция Хайбридж", в подражании «Радио Царьград» первым ставшему приглашать в прямое вещание знаменитостей, вело прямое интервью с Манди Тэлботом. «Известный романист» недавно вернувшийся из поездки в Палестину и Египет бойко рассказывал о близких сердцу Михаила странах. Повествование скакало от арабо-иудейских противоречий, до величия Пирамид и встречи с американской судьёй Международного трибунала в Бейруте Генри Моргентау. Но обсуждение любого вопроса неизбежно скатывалося к новому роману Тэлбота.

Его "Оружие богов" вышло в начале недели. Книга продолжала начатый романом "Меч Искандера" цикл о Дике Энтони из Аррана, шотландце, сражающемся с русскими в Иране. На этот раз события книги развивались в Палестине, Египте, России и Индии. Манди убедительно намекал что книга имеет реальные источники. «Интересно, будет почитать, — подумал Энель, — ведь и я участник событий». Тэлбот распалился и стал искренне утверждать, что появившееся в «Оружии богов» древнее тайное общество «Девяти неизвестных» действительно существуют. Как и девять книг этого общества. Манди настаивал, что минимум четыре из них хранились до Великой войны в русской Самаре, а потом были перевезены в знаменитую Сухаревскую башню московского Кремля. И именно на обладании этими книгами основаны внезапные успехи России. А русский царь Михаил — один из их хранителей. Энель улыбнулся — американский писатель как минимум не знал русской столицы.