"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
— Разберутся и даже извинятся мелким почерком на последней странице. Но общество будет уже настроено против и до выяснения обстоятельств повиснут наши зерновая и линкорная сделка. Вас ещё допрашивать будут Борис Львович! Могут и выслать. Вспомним резню поезда в Китае — много ли было доказательств касаемо участия Японии? А поди ж ты, эмбарго и общественное мнение.
Бразойль погрустнел.
— Что прикажите делать, Михаил Владимирович? Может с Тумалти поговорить?
— Поговорим, но не сейчас. События могут сделать его сговорчивей.
— А сейчас, Михаил Владимирович, вызовите нашего Индиану, я поеду с ним возьму для себя любимого достойную случая машину. И поеду посмотрю на Тумалти. А Вы звоните в Нью-Йорк. Сергеев не должен утром появиться
— Это как это? Похитить его что ли? Или вообще убить?
— Вот этого не надо делать. На крайний случай уронит наш человек его с парома. Но утопнуть не даст!
Бразойль удивлённо внимал.
— Живой он нам нужен. И желательно на виду и под замком в местной полицией. Так что напрягайте связи. Пусть хотя бы за драку с итальянцами арестуют при посадке на паром. Или сообщите, что он большевик и в Америке незаконно. Фёдор-батькович должен провести ближайшие дни в тюрьме. В Нью-Йорке! Если не спасем Тумалти, то оставим Вайсмана без русского следа.
— Разрешите выполнять, Михаил Владимирович?
— Действуйте, Борис Львович. Действуйте. И пусть пара ваших человек ведет Тумалти от вокзала в Джерси. Только ведет. Не вмешивается.
— Слушаюсь. А Форд Вас, как раз, ожидает на прежнем месте.
САСШ. ОКРУГ КОЛУМБИЯ. ВАШИНГТОН. UNION STATION . 25.06.1920г.
Вчера был бешенный день. Вечером я успел побывать на закладке католической базилики и сделать там солидный взнос на строительство. Бывший со мной Хендерсон Форд тоже внес свои десять долларов и сиял то ли от счастья, то ли от гордости. От гордости, что он возит человек платившего сегодня десятую часть строительства. Мне не жалко. Деньги не мои. Мы и по первоначальному плану собирались искать доверия среди американских ирландцев. Так что я благотворил в строгом соответствии со сметой. Но наш Индиана Джонс этого не знал. И потому был горд. А уже когда я поменялся с ним местами и одев шоферскую куртку повез его к вокзалу…
Собственно, у закладного камня Базилики Непорочного зачатия девы Марии я был для того что бы показать Хендерсону секретаря Тумалти. Тот меня кстати заметил. И я уже было хотел даже с ним поговорить, но размышляя промедлил и стремительно уехал с площадки. Как оказалось, Хендерсон Тумалти заочно знал. И уважал. Они, как оказалось, даже то ли дальние родственники, то ли земляки, но точно члены одного открытого братства. Это только укрепило меня в мысли что наш Индиана будет хорошим телохранителем для Джозефа Тумалти. И, услышав вводные и приказ, Джонс сразу же согласился. Потому, практически от будущего храма, мы поехали в гараж. Где он мне показал представительное «Содружество» и неприметный, хотя и люксовый Форд. Он оставил меня в ресторане «Ebbitt Grill». И поехал домой подготовится к путешествию. Прекрасный мясной ресторан находился в центре города в одноименной гостинице, как раз напротив в обиталища Вайсмана.
Обстановка, спокойная музыка и убранство располагали к размышлению. Мы тогда сделали контрход. И несомненно он стал бы неожиданным для резидента английской разведки. Пока у него всё было размерено. Но прокол мог его неприятно удивить. Ему бы пришлось действовать менее осторожно. Он, как я надеялся, попал бы в цугцванг, говоря по-русски мы принудили бы его к ходу. Это дало бы, по моему тогдашнему разумению, нам шанс поймать его на ошибке.
Музыка стихла. На встречу под редкие аплодисменты вышла какая-то дама. Как оказалось — она известный здесь поэт. Или поэтесса. Впрочем, по-английски звучит одинаково.
Она представилась, кажется её звали Сара.
— Flame and Shadow.
«Пламя и тень» мысленно перевел я.
— There will come soft rains and the smell of the ground, And swallows circling with their shimmering sound; And frogs in the pool singing at night, And wild plum trees in tremulous white;.. [360]360
Пламя
Будут сладкими ливни, будет запах полей,
И полёт с гордым свистом беспечных стрижей;
И лягушки в пруду будут славить ночлег,
И деревья в цветы окунутся, как в снег;
Свой малиновка красный наденет убор,
Запоёт, опустившись на низкий забор;
И никто, ни один, знать не будет о том,
Что случилась война, и что было потом.
Не заметят деревья и птицы вокруг,
Если станет золой человечество вдруг,
И весна, встав под утро на горло зимы,
Вряд ли сможет понять, что исчезли все мы.
Читала размеренно Сара. Это тогда волшебным образом настроило мои мысленный аппарат. А когда она дочитала, что по итогу все умерли у меня всё стало на места.
Что ж глава Службы князь Емец— Арвадский прав: «если времени развязывать клубок нет — надо рубить его прямым ударом как македонский!» Везёт мне на настоящих поэтов. Они — истинные маги и слова их, сказаные к месту и ко времени, пророческие.
Глава 15. Напролом
САСШ. НЬЮ-ЙОРК. ГРИНВИЧ-ВИЛЛАДЖ. ПАРОМНАЯ СТАНЦИЯ ЧЕРЕЗ ГУДЗОН. 26 июня 1920г.
Фёдор сегодня спал мало. Вчера после покупки билета на паром он поехал на Бродвей и добрался наконец до здешних театров. Он успел даже перекусить напротив театра «Новый Амстердам» в дорабатывающем последнюю неделю «Никербокере». Кормили славно, и, для такого качества, весьма недорого. Вернувшись в «Джейн», он около полуночи помылся в душевой комнате в конце этажа. Собрал в дорогу и разложил вещи. Куда-то пропала пара носок и носовой платок. Прочем, они возможно пришли в негодность, и их просто не принесли из стирки. Завтра по возвращении он решил поинтересоваться.
Поспав немногим более трёх часов, он поехал в порт. То, что двоих напавших на него итальянцев задержали, он читал. Но их помнится было трое, да и этими тремя число здешних бандитов не исчерпывается. Минут за пятнадцать до рейса он уже был на посадочном причале парома. Его вчерашний знакомец, уже стоял в очереди к контролеру. Увидев Сергеева, он помахал ему рукой. Фёдор помахал ему в ответ.
Знакомец был в начале очереди и уже повернулся, готовя показать билет контролёру. Сергеев стал в хвост. Но не прошло и минут как к нему подошли. На окруживших его были полицейские кепи и звёзды.
— Сэр, Тео Сэджив?
— Сергеев. — соображая, что делать уточнил Фёдор.
— Полиция Нью-Йорка. У нас к вам несколько вопросов — пройдемте с нами.
— Но мне надо на паром.
— Поедете позже. Деньги вам вернут. Пройдемте.
Полицейские уже стояли вплотную и некоторые отводили руку к пистолету.
«Бежать? Куда? Зачем? Он что в тюрьме не сидел? Разбирутся — отпустят. Или выставят в Мехико? Да уж лучше так! И скорей бы! А в Россию? Так там он чист, в худшем случае тоже в Мексику вышлют. Просто увидит родину и будет лишний крюк».
– пронеслось в голове Фёдора Сергеева.