Новый Мир (№ 1 2008)

Журнал Новый Мир

Шунт прикидывал: хватит ли ему дней, чтобы написать Настоящую Вещь, — теперь он был вполне готов взяться за это дело. В компании с Тронголовым любой век недолог, но с этим ничего не поделаешь, тут уж как повезет. Хватит ли ему сил, отмеренных Свириду Водыханову? Не стоит загадывать, подумал Шунт. Надо писать. Надо петь среди чумного мора, как пела пушкинская Мери. Настоящая Вещь — она уже готова, осталось только перенести ее на бумагу.

Он вынул лист и от руки вывел имя автора: Свирид Водыханов.

Он не боялся ограничиться

одним рукописным экземпляром: никто не прочтет.

Священная война

Щиголь Лариса родилась во время Великой Отечественной войны в иркутской эвакуации. Большую часть жизни прожила в Киеве. По образованию финансист. Публиковалась во многих российских и зарубежных периодических изданиях. Соредактор журнала “Зарубежные записки”. С 1997 года живет в Германии. В “Новом мире” печатается впервые.

 

Вместо баллады

 

При попытке туда пробиться

Непроглядный туман клубится,

Затаился в кустах убийца,

Ночь ненастна, и жизнь подла...

Представляемый без нажима,

Едет князь и его дружина,

А сюжет и его пружина

Приторочены у седла.

И когда она развернется,

Светлый князь домой не вернется,

И вдова в терему качнется,

Белы ручки вскинет горбе

И лишь год или два, не доле,

Погорюет о тяжкой доле,

Подчинится Господней воле

И угаснет в монастыре.

У грядущего обелиска

Грязь и темень, и конным склизко —

Кто внесет их посмертно в списки

И поставит в законный ряд?

Что за тайны столетья спрячут?

Кто там плачет? А кто не плачет...

А слова ничего не значат —

Их нечаянно говорят...

 

* *

&nbsp *

И затем, что печальные эти места

И

не жили, а так — ожидали Христа,

И затем, что в пургу там не видно ни зги —

И глаза залепляет, и пудрит мозги,

И затем, что вообще предстоять пред судьбой

Одному потрудней, чем гуртом и гурьбой,

Там гуляют метели, пурга и мороз,

Завивая клубки наподобие роз.

...И шагает братишка-матрос впереди —

Пулеметные ленты крестом на груди.

 

* *

&nbsp *

Вот я смирилась с гладью да тишью —

Жить мне в запечье серенькой мышью,

Мышью запечной, мышью подпольной,

И не свободной, и не невольной.

Не по размеру это запечье —

Вон как, к примеру, ноют предплечья:

Если б имела крепкую веру,

Дали б мне, может, щель по размеру.

Господи Боже! Господи Боже!

Надо и мышью, видимо, тоже,

Кошкой и мышкой, львицей и ланью —

Всё под Твоею мудрою дланью.

 

* *

&nbsp *

Памяти родителей.

Счастливый год сороковой

Шумел зеленою листвой,

Тогда был папа молодой

И мама — молода,

И пахло ветром и водой,

И небом, и простой едой,

А вот вселенскою бедой

Не пахла жизнь тогда.

Когда двоим по двадцать лет

И он ведет мотоциклет,

А за спиной — почти балет! —

Верхом сидит она,

И думать, видимо, не след

О том, что жизнь одна.

Они гуляли при луне,

Они мечтали обо мне,