Новый Мир (№ 6 2008)
Шрифт:
— Ошибки бывают всякие, — твердо ответил он. — Бывают и пострашней. Слава богу, что все обошлось. Ты — человек взрослый. Видишь, слышишь, понимаешь, что у нас в стране происходит. Не ельцинская пора, но все равно серьезная. Не все еще прибрали к рукам. Есть возможности для передела. Думаю, что Маша права. Это ошибка. Но чья — пока непонятно. Связано это, видимо, с выборами мэра. Большой город, миллионник. Много возможностей. У Алеши хорошие шансы на победу при нашей поддержке. Вот и щелкнули по носу, предупредили: не лезьте! Это не столько Алеше, сколько нам, Феликсу. Чья-то грубая работа. Может быть, намеренно грубая. Но все эти тонкости не для
— Зачем это все Алеше? — горько посетовал Илья. — У нас в Питере чуть не каждый день всякие истории: стреляют, взрывают, в тюрьму сажают. Зачем это Алеше? Хватило бы маминых дел. Зачем еще взваливать на себя какие-то заботы? Целый город.
— Что ты, что ты… — искренне посмеялся Тимофей. — Там такие возможности открываются. Алешка — амбициозный, энергичный, голова — на плечах. Один-два срока пробудет, и до него уже рукой не достать. Ваш старый мэр пришел к власти с квартирой-двушкой, а ушел с миллиардами, пусть и рублей. И вроде ничего не украл. У Алеши есть хватка, он сможет. Мы ему подберем команду. Пусть поработает. Там очень большие возможности. Для молодого человека — это начало большой карьеры. И может быть…
Но Илья уже не слушал дядюшку, иное пришло на ум внезапным озареньем:
— Я знаю… Конечно, я знаю, — перебил он речи Тимофея. — Я знаю, куда можно с пользой употребить миллиарды. Мы ведь об этом говорили.
Он набрал на компьютере нужный адрес, и по экрану поплыли детские лица, милые, доверчивые. Они смотрели в глаза, живые. А рядом — сухие строчки: 56 000 рублей, 125 000 рублей, 89 300 рублей… Не что-нибудь, а их жизни цена.
Он набирал за адресом адрес, открывал за страницей страницу. Sirotinka.ru. “Сиротская душа”, “Форум „Лепта””. Движется лента. На ней детские лица, одно за другим: Ваня, Леня, Илья, Оля, Артем, Саша… Рядом: “Просьбы о помощи”, “О детях-сиротах”, “Бездомные дети”… Таня, Миша, Костя… Взгляд открытый и взгляд недоверчивый, исподлобья. Улыбка, печаль в глазах. Саша, Алена, Петя… “Ищу маму”, “Операция „Сухая попа”” (Дому ребенка нужны подгузники)…
— Вы видите… — шепотом проговорил Илья. — Вы понимаете? Им всем можно помочь. Можно спасти. Этих и других…
Тимофей не сразу, но племянника понял. Несмотря на долгую милицейскую службу, он остался человеком добросердечным. Тем более есть свои внуки. Он поглядел на экран, повздыхал и мягко сказал:
— Пойдем, дружок, прогуляемся. В рощу. Там так славно. Конечно, это беда. Конечно, ребятишек жалко. Но что делать? Мы — люди советские. Конечно, и там по-разному жили, но все — скромнее. Такого, как сейчас, не было. Когда-то твой отец из Индии убежал, не выдержал: там нищета, голодные ребятишки. А он близко к сердцу все принимал. Посмеивались над ним, но понимали. А нам теперь куда убегать? Некуда. Значит, надо привыкать. Или уезжать в Индию, — усмехнулся он. — У нас один парень, хороший специалист, прекрасно зарабатывал. И квартира, и семья — все было. И вдруг все бросил и уехал куда-то в Индию. Кажется, Ауровиль называется. Живут там коммуной. Изо всех стран приезжают. Но это тоже, я считаю, не выход. Думаю, нужно просто привыкать к новой жизни. И помаленьку привыкнем. Хотя,
В сосновой роще, в час предвечерний, было как-то особенно тихо. Уходящее низкое солнце пробивалось меж стволов косыми красноватыми лучами. В безветрии молчали вершины деревьев. Не было слышно птиц. Лишь мягкое шуршанье хвои под ногами да карканье ворона где-то высоко, над лесом.
Но в муравейниках кипела жизнь. Тимофей похвалил:
— Работают мужички. Без отдыха. Вроде нас…
Илья улыбнулся, поправил дядюшку:
— Нам до них далеко.
— То есть? — не понял Тимофей.
— Они мудрее живут, по-братски, все одинаково. Ни олигархов у них нет, ни нищих. Делают свое дело: работники, воины, няньки. Кормятся из одной чашки. Ни дворцов персональных, ни яхт, ни часов “Роллекс” за сто тысяч долларов. И жемчужных ожерелий нет, пиджаков да платьев от Пьера Кардена да Нины Риччи. Обходятся. Живут.
— Но у них вроде тоже есть царица? — усомнился Тимофей. — Значит, есть и какие-то приближенные, знать.
— Матка? Ей не позавидуешь. Плодит и плодит. Работа. Вам надо почитать Фабра. Будет интересно.
— У нас есть в библиотеке?
— Вряд ли. Но найти можно.
— Ты найди. Я обязательно почитаю. Хорошие ребята, трудяги.
Тимофей пристально вглядывался в живой холмик, будто хотел увидеть, понять, что — там, в глубине.
Размеренное, неустанное движение муравейника словно завораживало. Глядя на него, просила душа и понемногу полнилась вечерним светом, сосновым духом, покоем — всем, что было жизнью старых сосен, муравейника, трав, теплой земли.
Время умерило бег и потекло медленно, за каплею капля. Светло и легко думалось, ни о чем и обо все разом: о жизни своей и чужой, о прошлом, о завтрашнем. Казалось, что так будет долго, всегда.
— Тимоша! Илюша! — звала их из мира иного Ангелина. — Вы где?! Пора ужинать!
Вернувшись и встретив жену у ворот, Тимофей оправдался с улыбкой:
— Гуляли, Геленька. Так хорошо… Молодец Илюша, что подсказал.
Я буду теперь стараться гулять. С тобой, конечно, с тобой, Геленька…
Тем и закончился вечер — тихо и мирно. О приезде неожиданного гостя Ангелина не узнала. Но неладное почуяла.
За долгие годы изучив своего супруга, она уже в следующие несколько дней поняла, что Тимофей чем-то всерьез озадачен, расстроен.
И потому в сегодняшнем разговоре с племянниками Ангелина мягко, но попеняла Илье: