Новый Мир ( № 8 2004)

Новый Мир Журнал

Ср.: “Следует помнить, что национал-социализм (в его чистом и неприукрашенном виде) был для русских почти что абсолютным злом. Просто потому, что немцы — как, в общем-то, и все европейцы вообще — не считали русских людьми. <…> Русские виделись немцам именно что cкотиной — которую необходимо низвести до скотского состояния, чтобы „возвернуть правильный порядок вещей”. „И не надо иллюзий”. Поэтому победа для русских была победой биологической . Поскольку речь тогда шла именно что о существовании нации как таковой. А не просто о „победе в войне” и всякой „геополитике”. И поэтому все разговоры о том, что „победа касается только ветеранов” и „нам-то чего теперь”, являются в

лучшем случае глупостью. Напротив, каждое поколение русских людей имеет право (и даже обязано) праздновать Победу — именно потому, что нас хотели уничтожить как народ, а остатки этнического материала превратить в тягловый скот, в самом буквальном смысле этого слова. Не имеют оснований праздновать 9 мая только скоты — которых среди нас, увы, достаточно и которые являют собой именно тот образ русского, который хотели бы видеть Гитлер и компания”, — пишет главный редактор газеты “Спецназ России” Константин Крылов в своем сетевом дневнике от 9 мая 2004 года <http://www.livejournal.com/users/krylov>.

Юрий Арпишкин, Андрей Ковалев. Монумент. — “Московские новости”, 2004, № 18 <http://www.mn.ru>.

В московском издательстве “RA” вышел двухтомник “Малевич о себе. Современники о Малевиче” (авторы-составители И. А. Вакар, Т. Н. Михиенко). “<…> случайный читатель может вынести представление, что Малевич являл собой некий собирательный гоголевский персонаж — Ноздрев, Собакевич и Хлестаков в одном лице. Но все эти курьезные детали биографии становятся содержательными и уникальными только в контексте большого проекта, который без устали до конца своих дней созидал Малевич. <…> Чем еще замечателен для нас Малевич — тем, что был первым в ХХ веке создателем тоталитарной секты”.

Прасковья (Елена) Артюхова-Симагина. Мамины записки. Публикация Людмилы Симагиной. — “Вышгород”, Таллинн, 2004, № 1-2 <http://www.veneportaal.ee/vysgorod>.

“Потом „красных” прогнали „белые”. Были перестрелки, мы [дети] прятались в канаве от пуль. Но иногда выбегали из своего укрытия, чтобы схватить пулю, застрявшую где-нибудь…” Детство рассказчицы прошло, как она выражается, “в киргизских степях”, куда во время столыпинской реформы переехали с Украины ее родители.

Альберт Байбурин. Этнографический музей: семиотика и идеология. — “Неприкосновенный запас”, 2004, № 1 (33) <http://magazines.russ.ru/nz>.

“Попав в музейную коллекцию, вещь становится музейным экспонатом, и отныне она навсегда становится „знаком”. Ситуация специфическая и для вещей неестественная. <…> На лодке никто не поплывет, шпагой никто не защитится. Когда я в детстве впервые попал в музей, именно это обстоятельство меня поразило больше всего. Вещи вроде бы настоящие, но что-то с ними не так. Ближайшей аналогией для меня был зоопарк, где звери были тоже настоящими, но жили ненастоящей жизнью”.

Виктор Бараков. Виктор Астафьев и Николай Рубцов. — “Москва”, 2004, № 5 <http://www.moskvam.ru>.

“Надо заметить, что с Астафьевым вообще всегда случался конфуз, когда он касался религиозных тем”.

Татьяна Бек. “Ко мне возвращается муза”. Беседу вела Елена Константинова. — “Труд”, 2004, № 81, 5 мая <http://www.trud.ru>.

“Есть поэты постоянно ровного горения — например, Александр Кушнер, который, насколько я знаю, почти каждый день пишет стихи. <…> Я всегда писала как пишется, как Бог на душу положит, — будто диктовалось сверху или накатывалось волнами извне. В основном стихи приходят, когда мне плохо. Отсюда — преимущественно трагическая нота, что частенько порождает всякие недоразумения. Те, кто знает меня, недоумевают: „Почему в стихах ты так не похожа на себя? В жизни ты совсем другая — энергичная, часто улыбаешься!””

Владимир Березин. Лермонтов и Кавказская война. — “Литературная учеба”, 2004, № 2, март — апрель.

“Кончилась та война, кончилась эта, началась новая…”

Андрей Битов. “Вот так мы и разошлись: он просто умер, а я просто жив”. Беседу вела Наталья Кочеткова. — “Известия”, 2004, № 79, 30 апреля <http://www.izvestia.ru>.

“Когда

ему [Виктору Астафьеву] давали премию „Триумф”, в жюри которой я состою, то меня выпихнули говорить о нем приветственную речь при вручении. Не зная, что сказать, я сказал приблизительно вот что: „На этот раз премия дается русскому писателю именно за то, что он русский. Только настоящий русский писатель знает, каково это — простоять в двух размывающих потоках либерального террора и патриотизма и остаться самим собой”. <…> Сделав такое вызывающее (! — А. В. ) заявление, что премия дается русскому писателю, когда уже все разошлись по фуршету, по рюмкам, я проходил мимо Залыгина и Астафьева. Они почему-то стояли, как певцы, около рояля. Я услышал краем уха — они не подозревали, что я прохожу мимо, — как Астафьев говорит Залыгину: „Слушай, как может Битов понимать это?” Я усмехнулся и вспомнил, что на последней встрече, на каком-то залыгинском пароходе, Астафьев мне сказал: „Слушай, Андрей, ну почему ты не можешь писать просто?” Вот так мы и разошлись: он просто умер, а я просто жив”.

Cм. также: Станислав Куняев, “И Свет и тьма. К 80-летию писателя Виктора Астафьева” — “Наш современник”, 2004, № 5 <http://nashsovr.aihs.net>; это полемика со статьей Константина Азадовского “Переписка из двух углов Империи” (“Вопросы литературы”, 2003, № 5 <http://magazines.russ.ru/voplit> ).

См. также большую мемориальную астафьевскую подборку в журнале “Урал” (2004, № 5 <http://magazines.russ.ru/ural> ).

Владимир Богомяков. Мифы столицы и мифы провинции. — “Топос”. Литературно-философский журнал. 2004, 18 мая <http://www.topos.ru>.

“Тюменская провинция свершает свой непонятный путь от пустоты к пустоте. До Ермака — пустота. Реален он или же это человек-миф? Говорят, что это реальное историческое лицо. Но кто он? Первооткрыватель? Завоеватель Сибири? Бандит, пришедший сюда со своей бригадой? Татары похоронили Ермака с почестями, татары почитали его могилу, татары собак в деревнях называли Ермаками... Держится Тюмень на нефти и газе. И сама держится, и долгие годы держала страну. Но — отмерен срок. Кончатся нефть и газ. И дальше что — опять пустота. Но провинция не одинока в своем непонятном пути, ибо и столица тоже идет от пустоты к пустоте. „Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, что будут после” (Еккл. 1: 9)”.

Виктор Боков. “Я — из прежних времен”. Беседу вел Александр Карлюкевич. — “Российская газета”, 2004, 13 мая <http://www.rg.ru>.

“Даже мой большой друг Пастернак говорил, что, когда видел Сталина, не мог оторваться от его лица, говорил о том, что в нем присутствовала какая-то магия. Поймите, ма-ги-я!.. Можете думать что угодно. Но не забывайте, что и я — пострадавший от Сталина (лагерь и ссылка. — А. В. ), поэтому субъективизм моих оценок может выражаться только в плане критическом. А я не хотел бы критиковать. Хочу быть объективным. Сталин был человеком, а не просто палачом”.

Владимир Бондаренко. Униженный эстет как герой народного бунта. О поэзии Эдуарда Лимонова. — “НГ Ex libris”, 2004, № 18, 20 мая <http://exlibris.ng.ru>.

“<…> тут его эстетство смыкается с эстетством Николая Гумилева или с таким же имперским эстетством Павла Когана („Но мы еще дойдем до Ганга, / Но мы еще умрем в боях, / Чтоб от Японии до Англии / Сияла Родина моя”). „Всякие дивные мысли”, посещающие голову просвещенного влюбленного юноши Эдички Лимонова, особенно после трагедии любви, наполнены взрывом ненависти к благополучному, жирному, сытому буржуазному миру, отчаянием и болью отверженного человека и пока еще экзистенциальным вызовом вольнолюбивого, брошенного, нищего и оборванного героя. Он уже боец, но пока еще боец-одиночка. Воин в чужих станах: „Кажется в Аравии служил / После пересек границу Чили / И в Бейруте пулю получил / Но от этой пули излечили / Где-то в промежутках был Париж / И Нью-Йорк до этого. И в Риме / Он глядел в средину тибрских жиж / Но переодетым. Даже в гриме / Боже мой! Куда ни убегай / Пули получать. Стрелять. Бороться. / Свой внутри нас мучает Китай / И глазами желтыми смеется…” Так он шел к своему внутреннему Китаю. Мировой космополитический театр жизни со временем становится для него чужим. Он отстраняется от него. Он отстраняется от самого себя, всячески выживающего в чужом для него мире. Он и в себе видит чужину, которую надо преодолеть в поисках своего национального Китая”.