Новый Мир. № 12, 2000
Шрифт:
Уже сам проект сайта, его архитектура делают несущественным вопрос о том, русский это сайт или украинский. Для авторов «Крымского клуба» оба языка родные, как и создаваемая на них литература. Не особенно волнует держателей сайта и напряженность «крымского вопроса» в, так сказать, «лужковско-кучмовском» варианте. Для них Крым — это прежде всего явление культуры, а подлинная культура принадлежит всем уже по определению. Девиз сайта: «Axis aestheticus mundi Tauricam transit» («Эстетическая ось мира проходит через Крым»).
Знакомство с сайтом лучше начинать со страницы с устрашающим названием «Правда о „Крымском клубе“» . Держатели сайта вывернули наизнанку излюбленное идеологами разоблачительное клише, поставив под ним абсолютно правдивую, чуть сдобренную
«Осенью 1995 года в Москве был создан… Крымский геопоэтический клуб. Куратор клуба — Игорь Сид, почетный президент — Василий Аксенов, культурный герой-основоположник — Максимилиан Кириенко-Волошин (участвует в виде бронзового бюста).
За четыре года бурной деятельности клуб выродился из традиционного салона (авторские вечера, „круглые столы“, семинары etc.) в Клуб литературного хеппенинга. Фирменная акция — „круглый стУл“. На нем уже вращались Всеволод Некрасов, Виктор Куллэ, Сергей Летов, Николай Байтов, Сергей Бирюков, Герман Лукомников (Бонифаций), Александр Гаврилов, Дмитрий Воденников и другие недостаточно раскрученные персоны современности.
…В гуманитарном плане „Крымский клуб“ является проводником в славяно-тюркском и — шире — христиано-исламском геополитическом „нервном узле“ идей геопоэтики — доктрины, выдвинутой парижским культурологом Кеннетом Уайтом. Ее „крымская“ версия — практическая геопоэтика — утверждает переход человечества от эпохи амбиций власти к эпохе творческих амбиций: гр. poietikos — „творческий“».
Как и всякая глобальная эстетическая программа, «крымская» программа объединила далеких друг от друга в эстетическом отношении писателей — вот обладатели персональных страниц на сайте «Крымского клуба»: Василий АКСЕНОВ (Вашингтон — Москва), Юрий АНДРУХОВИЧ (Ивано-Франковск), Андрей БИТОВ (СПб. — Москва), Котик ВЕРБЛЮДОВ и товарищи (Москва), Дмитрий ГАЙДУК (Полтава — Москва), Сергей ЖАДАН (Харьков), Сергей ЗАВЬЯЛОВ (СПб.), Даур ЗАНТАРИЯ (Сухуми — Москва), Тимур КИБИРОВ (Москва), Игорь КЛЕХ (Львов — Москва), Виктор КУЛЛЭ (СПб. — Москва), Андрей ПОЛЯКОВ (Симферополь), Виктор РАЙКИН (Нью-Йорк-на-Дону), Александр ХУРГИН (Днепропетровск), Ежи ЧЕХ (Познань, Польша) и другие.
…Кто ж спорит, было б замечательно забыть «амбиции власти» в культуре как дурной сон и проснуться в «эпохе творческих амбиций». Но, увы, рад бы в рай… И потому тезис о смене эпох и девиз «Эстетическая ось мира проходит через Крым» смотрятся на сайте отнюдь не как констатация достигнутого, но как некий ориентир. Держатели сайта при всем своем «эстетстве» играют, конечно, но не заигрываются: «Крымский клуб отличают склонность к псевдонаучности, некоторая невменяемость дискуссии (патологически неагрессивный куратор потворствует любым вторжениям в сюжет), дурной глобализм замыслов при высокой, однако, степени их реализации». По-настоящему же интересным этот сайт делает серьезная, нужная работа, которой занимаются его авторы в сфере «русско-украинских культурных связей» — сфере, предельно загаженной сегодня политиками и идеологами.
Наиболее близкой духу этого сайта мне представляется выставленная здесь культурологическая эссеистика Игоря Клеха. С нее и начнем.
Эссе «живущего в Московии львовянина» «Письмо в Украину» имеет вполне прикладной на первый взгляд характер: Клех ратует за возобновление прерванного в восьмидесятые годы издания семитомного «Этимологического словаря украинского языка», а также предлагает учредить украинскую литературную премию. Но для нас в данном случае принципиально важны исходные посылки писателя.
Делая массу оговорок («Нелепо давать какие-либо рекомендации целым культурам… прошу читателя поверить, что не преследую политических или геополитических целей, ничего не желаю навязывать украинцам» и т. д.), Клех тем не менее рискнул предложить свою концепцию места и роли украинской культуры в ряду других национальных культур:
«Украина, то растворявшаяся в России, то максимально с ней расподоблявшаяся (что поочередно воодушевляет и удручает националистов с обеих сторон), походит на нее больше, чем на какую-либо другую страну. Речь не идет
И здесь автор подходит к своей главной мысли: «…Украина сможет осуществиться в мире только как отличный от русского вариант восточнославянской цивилизации, как еще одна попытка и ответ на вызов цивилизаций западноевропейского и магометанского типов…я просто не вижу другого смысла существования Украины на протяжении, скажем, следующей тысячи лет вне попытки создания образа жизни в Украине не только удовлетворительного для этнических украинцев, но и привлекательного для представителей других народов. Малочисленные народы нередко чересчур озабочены проблемами собственного выживания, что до определенной степени обуживает их существование и делает его эгоистичным. Грандиозные цели преследовал Третий рейх, но содержанием их было, увы, гиперболизированное малодушие. Народы, не умеющие отдавать и стремиться к осуществлению универсальных целей, не имеющие сверхзадачи, проходят, процитируем древнерусскую летопись, „аки обры“».
Разделяет ли предлагаемая Клехом идея наши народы и культуры или объединяет? На мой взгляд, да, разумеется, разделяет, но не в большей степени, чем они разделены уже сегодня. Я, например, не вижу в позиции Клеха никаких элементов национально-культурного экстремизма. Предложенный им вариант разделения создает условия для объединения наших культур на другом, более высоком и необходимом нам уровне. Национально-политическим экстремизмом был пропитан как раз прежний, советский вариант «братского сосуществования» наших культур — предполагавший полную ассимиляцию украинской культуры в русской.
Положение украинской культуры к началу перестройки мне кажется более драматичным, чем, скажем, положение грузинской культуры или эстонской. Здесь я просто констатирую: за украинской творческой интеллигенцией пригляд был гораздо жестче. Скажем, было грузинское кино, было прибалтийское, украинского фактически не было. Самую точную формулировку положения украинского писателя, пишущего на родном языке, мне популярно и доступно объяснили в семидесятые годы киевские коллеги: «Когда у вас в Москве писателям подстригают ногти, у нас отрубают пальцы». Нет, писать украинцам конечно же разрешали, но — в рамках. И очень даже в рамках. Я помню, скольких трудов стоило издательству «Молодая гвардия» сломить сопротивление украинских идеологических чиновников, чтобы напечатать на русском языке повесть Владимира Дрозда «Ирий», вещь в идеологическом отношении достаточно невинную (особенно рядом с тогдашними переводами армянской или литовской литературы). Единственным ее грехом была талантливость этой озорной лиричной «химеричной» прозы. На живое в украинской литературе у «присматривающих» нюх был особый. Нет, вполне можно было издавать украинскую классику, можно было переводить (и гораздо свободнее, чем в России) современную зарубежную литературу — это было. Украинские интеллектуалы отводили душу в чтении журнала «Всесвiт» (аналог нашей «Иностранки»). Возможно, в этих украинских переводах и выживала «найкраща укра п нська проза» тех лет (забавная параллель: в шестидесятые годы на вопрос Веры Пановой, кто сейчас пишет лучшую русскую прозу, Довлатов был вынужден ответить: «Рита Райт-Ковалева в переводах Сэлинджера»).