Новый мир. № 3, 2004
Шрифт:
Показывается у нас фильм „Капитан армии Свободы“. Как будто фильм о мексиканской революции, все в порядке. Но это издевательство над революцией, революционеры показаны тупой, кровожадной массой, а их вождь выведен как варвар, не могущий решать государственные задачи».
Это о том же переименованном из «Вива, Вилья!» призере Московского кинофестиваля 1935 года. А бесчинства Вильи и его отряда, на которые указывали Ильичев с Шепиловым, оказались, видимо, недостаточно сокращенными. «В „Брачном круге“ (разрешенная, опять же, Агитпропом „Нора“. — Ю. С.) тема классического произведения перевернута так, что зрителя призывают прощать
Так что мало, опять же, предлагали изъять из фильма агитпроповцы жизнь «дна» американского города, где ковбой, желая ему отомстить, ищет убийцу своего папаши; этого оказалось недостаточно!
«В любом американском фильме есть вредность. Должен быть простой принцип: показывать в советском кино (кинотеатрах, видимо. — Ю. С.) лишь то, что могли поставить в советской киностудии. Если советские киностудии могли бы поставить фильм, где не показаны прогрессивные силы в США и пропагандируется красивая американская жизнь, то и на экраны нельзя выпускать такой фильм, кто бы его ни ставил.
Когда выпускается советский фильм, то обсуждается каждая фраза, каждый жест актера. А одновременно выпускаются чужие фильмы о гангстерах, внушающие молодежи мысли о том, как интересно все-таки, несмотря на отдельные трудности, живут американские спортсмены („Последний раунд“), и создающие впечатление, что в Америке нет никаких социальных противоречий».
Это о фильме «Под рев толпы», который, оказывается, не спасло предложение Агитпропа отказаться от женитьбы его героя-боксера на дочери его босса-гангстера.
«Вредность показа этих фильмов усиливается тем, что они показываются в клубах и ускользают от пристального внимания советской общественности. А между тем происходит массовое разложение психологии рабочего зрителя, внедрение в него антисоветских доктрин об отсутствии в Америке социальных разногласий.
Такие фильмы, как „Роз-Мари“, — это удар по обороне советского государства, подрыв его психологической и идейной мощи в возможной будущей войне. („Эк куда хватил!“ — поморщился, наверное, здесь даже Маленков. — Ю. С.). Нужно привлечь к ответственности кинодельцов (а следовательно, и Шепилова с Ильичевым, давших им на это „добро“. — Ю. С.), выпустивших фильм, будто невинную оперетку (какой она и была. — Ю. С.), в симпатичнейшем виде показывающий американского офицера.
Но дело не только в „Роз-Мари“. Очень широко идут фильмы „Первый бал“, „Секрет актрисы“ (с Д. Дурбин, которая уже ничем не могла испугать Агитпроп. — Ю. С.). Как будто невинные с точки зрения прокатчиков, но они показывают, что бедный и честный (то есть героиня Дурбин. — Ю. С.) всегда добьется счастья в Америке без какого-либо революционного протеста» (Маленков опять, наверно, морщится, потому что никак не может представить революционно-протестующую очаровашку Дурбин.) «Они не вызывают обязательного чувства протеста против американской действительности, внушают десяткам миллионов советских зрителей, что „и там можно жить“, и „там не так уж плохо“. А это перед назревающим столкновением между нами и американцами совершенно недопустимо, это разлагающая пропаганда в пользу врага.
В театрах правильно запрещены Центральным Комитетом
Если бы какое-то издательство выпустило сейчас книжку о том, как бедная девушка вроде Золушки может найти счастье в капиталистической Америке (сейчас такими книжками завалены прилавки. — Ю. С.), то этого писаку и издателей привлекли бы к политической и судебной ответственности за пропаганду в социалистической стране капиталистического образа жизни. Почему же это можно на экране?
Наша пресса постоянно пишет, что американцы добиваются распространения своих фильмов на весь мир. Наша пресса с удовлетворением отмечает, что где-то во Франции какие-то прогрессивные деятели ограничивают внедрение американских фильмов. (И „наша“, невольно продолжаем мы поддакивать, и предлагает равняться на ту же Францию. — Ю. С.) А у нас под боком экраны многих городов полны американскими буржуазными фильмами, иногда даже в незашифрованном виде („Роз-Мари“) восхваляющими моральную стойкость американского офицерства. И пасквильно („Капитан армии Свободы“) изображающими революцию.
Говорят (и продолжают спустя пятьдесят лет говорить. — Ю. С.), что показ американских фильмов делается из коммерческих соображений, так как некоторые советские фильмы (а российские? — Ю. С.) зрители плохо посещают. Конечно, если наши киноорганизации будут выпускать скучные фильмы, где очень важная тема изложена нудно, то кинотеатры будут пустовать. Но это значит, что надо выпускать больше фильмов о нашей советской жизни и интересных, а не заполнять театры враждебной агитацией.
Как же можно, чтобы кино, самое массовое из искусств, стало проводником в массы буржуазной идеологии? Если бы в каком-то издательстве был финансовый прорыв и его руководитель стал бы печатать для выполнения плана американские пустые детективы или романы, восхваляющие все американское, такого издателя отдали бы под суд. Почему же фильмы с таким содержанием показываются? Ведь кино еще сильнее действует, чем литература».
«При проверке клубов и кинотеатров на предмет демонстрации в них американских фильмов, — переходит патриот-аноним к конкретному инструктажу, — следует иметь в виду, что театры часто скрывают этот показ. В некоторых театрах Москвы (называли „Перекоп“, но это следовало бы проверить) был определенный час, когда демонстрировался американский фильм. То есть на афише его нет, но из рассказов публики и администрации известно, что в такой-то час идет не советская картина, а американская.
И кроме того, важно выяснить не только количество таких „американских“ сеансов, но и случаи, когда в таком-то театре советский фильм и „Индийская гробница“, пошлейший фильм (несмотря на индийские архитектурные красоты, описанные в нем Агитпропом; при том, что пишущий, благодаря тому же Агитпропу, не знает о русском происхождении любовника жены магараджи. — Ю. С.), идут как будто пополам. А на самом деле „Индийская гробница“ идет с утра до ночи, шесть сеансов, а советский фильм — только час».