Новый мир. № 3, 2004
Шрифт:
А если серьезно, я бы договорился о перемене понятий. Пусть то, что пишут сегодня Олег Чухонцев, Инна Лиснянская, Юрий Кублановский, Елена Шварц, Михаил Айзенберг, Сергей Гандлевский, Бахыт Кенжеев, Ирина Ермакова, Александр Кушнер, Игорь Меламед, Максим Амелин, Лев Лосев, десятки и сотни других литераторов (вы отлично знаете — каких!) и — даже — Владимир Гандельсман с Еленой Фанайловой, по старинке называется современной поэзией.
А то и те, о чем/ком преимущественно пишете вы, — ну, скажем… «смыслово-структурным производством социокультурных интертекстов». Немного длинновато, но зато — ближе к истине, из которой вашими (совместно с коллегами-филологами) усилиями добровольно вынуто то, что — как обозначил в 1922 году Чуковский (о Блоке) — «прежде называлось душою поэта».
Чтоб жить и помнить… Виктор Астафьев (Г. Сапронов). — «Рубеж». Тихоокеанский альманах. Владивосток, 2003, № 4.
На следующий день после похорон писателя его вдова, Мария Семеновна, передала другу и издателю Астафьева — Геннадию Сапронову — листочек с текстом. Это предисловие к третьей части «Последнего поклона» было написано Астафьевым в последние дни жизни. Вот — из последней «затеси» Виктора Петровича:
«И когда я, поклонившись праху самых любимых людей, стою над родными могилами, какое-то отстраненное чувство охватывает мое сердце, и все, что происходит вокруг, кажется мне таким мелким, суетным и быстро проходящим в сравнении с этой надмирной вечностью.
И снова, и снова память высвечивает прошлое, и прежде всего ясноликое детство, которое всегда счастливо, что бы на свете ни происходило, что бы с людьми ни делали тираны и авантюристы, как бы ни испытывала, ни била людей судьба.
Когда стал вопрос, где строить сельский храм вместо порушенного в тридцатые, злобно неистовые годы, я показал на уголочек земли рядом со старым кладбищем. И стоит он, младенчески светлый, из тесаных бревен храм Божий. В святые праздники над ним звучат колокола, а вечерами в нем удаленно теплится огонек. Будто вместе собранные души моих односельчан и родичей светятся из дальней, непостижимой дали. В порушенном храме крестили меня, в этом, вновь возведенном, завещал я себя отпеть.
Жизнь прекрасна и печальна, повторю я за одним великим человеком. Вот об этой радости и печали я не перестаю и не перестану думать, пока живу, пока дышу. Об этом и самая заветная книга моя „Последний поклон“, которая тревожит мою память, озаряет светом прошлые дни,
Пока живу, мыслю и пишу — „и жизни нет конца, и мукам — краю“, — всевечная память поэту, изрекшему эти великие слова, летящие во времени вместе с нами».
Сабир Шарипов. Миниатюры. — «Дружба народов», 2003, № 11.
Публикуется в огромном (треть номера, 15 позиций) блоке текстов под общим заголовком «Башкортостан: проза, поэзия, публицистика». Блок открывается интервью г-на М. Рахимова «Дружбе народов» и закрывается главами из новой книги Мустая Карима «Мгновения жизни» (перевод с башкирского Ильгиза Каримова).
А в миниатюрах этих есть что-то щемящее, хорошее.
…В зарисовке о возвращающемся из ссылки старике, умершем в пути. В его вещмешке нашли только кусочек душистого мыла — в подарок дочке.
…О разрыве сердца у кобылицы, видевшей смерть своего жеребенка под колесами иномарки.
…О последствиях того, что у русских называется «обознатушки».
…О женщине, подобравшей пьющего мужика, брошенного женой. Тот перестал пить, и теперь бывшая жена сгорает от ревности-зависти.
…О мальчике («Маленький ангел»), смотрящем в небо и мечтающем, чтобы волшебный самолет посбрасывал всем того, чего у них нет. Ребятам — жвачки, девочкам — шоколадок, тетке — телевизор, одинокой бабке — хорошего деда. «Неужели небо и справедливость так неразрывно связаны в человеческой душе с самого рождения?»
Шедевры хайкай за триста лет. Перевод с японского Александра Вялых. — «Рубеж». Тихоокеанский альманах. Владивосток, 2003, № 4 (866).
Стихи выдающихся поэтов прошлого и настоящего времени собраны современным поэтом Миурой Юдзуру в антологию и размещены по традиционному принципу «времена года». Есть там хайкай и от составителя.
Муха присела На грудь. Спящий младенец Перестал сосать. Воротный столб. Вот он и подрос немного — На шапку снега.Составитель Павел Крючков.