Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая
Шрифт:
— Прыгай! — с трудом поднявшись на ноги, подойдя к окну и раскрыв руки, заорал я женщине по-русски, на первом языке, который пришёл мне в голову. — Прыгай прямо сейчас!
Я ожидал, что она испугается, что придется уговаривать. Но она прыгнула сразу. Не задумываясь, ни о чём не спрашивая, полностью положившись на человека, которого видела первый раз в жизни.
Мои рефлексы сработали исключительно быстро как для состояния, в котором я находился. Время словно замедлилось. Я успел сделать шаг в сторону, чтобы стать точно туда, куда она прыгает. Почувствовал, как худенькое тело, не больше ста двадцати фунтов, падает мне на руки. Изогнулся, чтобы принять её вес своей грудью, самортизировать падение. Почувствовал острую боль в рёбрах, травмированных из-за попадания пуль в бронежилет. Колени подогнулись, я повалился спиной на землю.
Чувства
Узнавание.
— Димитрис? — тихо прошептала девушка своим сиплым, словно при ангине, голосом.
— О, ну ладно вам, прекращайте! — донеслись сзади знакомые саркастичные интонации, вместе с приближающимися шагами и звуком передергиваемого затвора. — Твоя живучесть достойна аплодисментов, триста двадцать чётвертый. Но от всего этого героического пафоса, честное слово, воротит. Не возражаешь, если я немного подпорчу эту затянувшуюся сцену?
Меня спасло то, что Локи был театралом, извращённым эстетом, который из каждого своего убийства разыгрывал сцену. Будь на его месте Эллой или кто другой из легионеров, — молча прикончил бы обоих со спины, я бы даже понять ничего не успел. А так у меня появился крохотный шанс опередить его. Мои рефлексы всё ещё продолжали работать очень быстро. Обхватив девушку ногами сзади, словно забывшийся от страсти любовник, я резко перевернул её на спину, оказавшись сверху. Тут же вскочил на ноги. Хлёстким ударом ноги выбил из рук Локи винтовку, которую он уже наводил мне на грудь, прикрыв правый глаз, чтобы не промахнуться. Оружие чавкнуло, когда ствол уже ушёл градусов на двадцать в сторону. Я заехал правым кулаком сержанту в лицо, пока тот не успел сориентироваться в ситуации. От удара маска сползла с его лица к шее, открыв слегка удивлённое лицо. Дальше я ударил его левым кулаком под дых. Но я двигался недостаточно быстро из-за травмированных рёбер, и этот удар он блокировал. Я отклонился назад, в последний момент уходя от размашистого кругового удара коротким китайским мечом, молниеносно выхваченным Локи из-за пояса. Правой рукой я уже рванул из ножен свой кинжал, принял боевую стойку для ножевого боя. Лицо Локи, озаряемое пламенем пожара, скривилось от напряжения и исказилось в характерной для него усмешке.
— Ну давай, сука! — взревел он, бросаясь на меня, охваченный боевым ражем.
Момент для схватки он выбрал удачнее некуда. В нём было очень много «Валькирии» — намного больше, чем во мне, и уж куда больше, чем полагалось при его сержантском звании. А у меня всё ещё кружилась после пожара голова и саднили ушибленные рёбра. И без того намного более лёгкий и юркий, сейчас он двигался на порядок проворнее меня. Мягкой поступью он прыгал вокруг, как дикий кот, рассекая воздух лезвием меча с такой скоростью, что наблюдавший за нами человек никогда бы не уследил за его движениями невооружённым глазом.
Несмотря на очевидное преимущество противника в скорости, я не впадал в панику и оставался спокоен — школа Грей-Айленда была жестокой, но эффективной. Мои движения были экономными и сдержанными. Я предугадывал его действия и уклонялся от режущих ударов, перемещая центр тяжести и качаясь, словно маятник, временами пытаясь осторожно контратаковать. Несколько раз ему удалось полоснуть меня по руке, прорезав рукав и пустив кровь. Один раз краешек лезвия прошёлся по моей щеке, неглубоко рассекая кожу от глаза до верхней губы. Его глаза торжествующе блеснули, когда по моему лицу обильно потекла кровь. Я же рану напрочь проигнорировал.
Вскоре я наконец дождался его типичной актёрской ошибки, легкомысленно широкого киношного взмаха, лишнего и неоправданного в этой ситуации. Левой рукой я перехватил и заломил его руку, держащую меч. Правой — глубоко всадил свой кинжал ему в печень. Противник не мог почувствовать боли, но его глаза округлились от невинного удивления. Не давая ему шанса опомниться, я тут
— Сукин ты сын, — прошептал Локи, захлёбываясь кровью, но не переставая противно ухмыляться. — Что, хочешь убить меня, да?!
Его правая рука с прокушенными насквозь пальцами сжалась у меня на горле, попробовала выдавить кадык. Я вывернулся, заламывая его руку в локте. Кажется, ощутил, как трещит локтевой сустав. Надавил сильнее, до неприятного хруста. Локи издал стон, но даже боль, едва-едва проступавшая сквозь пелену «Валькирии», не способна была стереть с его лица ухмылку.
— Ты же всё равно не убьёшь меня, — облизнув кровь, текущую на губу из сломанного носа, прошептал он с издёвкой. — Ты ни на что не способен, Сандерс, пока в тебе нет сотни миллиграммов. Вот тогда ты становишься настоящим убийцей. Помнишь, как мы тогда ухлопали проповедничка с его семейкой, а? Вот была забава!
Он попытался схватить меня за горло левой рукой, которая всё ещё была в рабочем состоянии. Но я к этому времени уже не контролировал себя. Произнесённые им слова подняли из глубин моей души дремлющих там демонов, выпустили наружу целый вихрь гнева, придали мне нечеловеческих сил. Взревев, я с лёгкостью отодрал худые цепкие пальцы от своего горла, какой бы мёртвой не казалась их хватка. Отпустив глубоко сидящий в теле кинжал, изо всех сил саданул выпяченной костяшкой среднего пальца правой руки ему в нос, и без того переломанный. Такой удар должен быть очень сильным, чтобы носовая кость сдвинулась с места и проникла глубоко внутрь, прямо в мозг. Мой удар оказался именно таким. Я с удовольствием увидел, как осмысленное выражение быстро покидает его глаза, движения становятся медленными и скованными. Я повторил свой удар ещё раз. Потом ударил левой. Затем ещё, и ещё, будучи не в силах остановиться от слепой ярости, превращая лицо в один сплошной сгусток кровавой массы. Сам не заметил, как из груди начал рваться звериный рык.
— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, СУМАСШЕДШИЙ УБЛЮДОК! СДОХНИ! СДОХНИ, ДОЛБАННЫЙ ПСИХ!!! — ревел я, не помня себя. — ЭТО ВСЁ ТЫ! ЭТО ИЗ-ЗА ТЕБЯ Я ВСЁ ЭТО ДЕЛАЛ, СУКИН СЫН!
Всё вокруг превратилось в один сплошной кровавый туман — всё, за исключением ненавистной рожи, которую мне хотелось бить, рвать на части, грызть, уничтожать…
— Хватит, пожалуйста! — вдруг вынырнул из тумана отчаянный голос девушки. — Остановись, Димитрис!
Звук моего имени подействовал. Волна неконтролируемой кипящей ярости отступила так же внезапно, как нахлынула. Кулак, занесенный для очередного ненужного удара, замер на полпути к цели. Тяжело дыша, я поднял голову. Не думал о том, как выглядит сейчас мое лицо, с длинным порезом наискосок от меча, со следами от чужой крови на руках и губах. Увидел лишь ужас, написанный на лице девушки, которая смотрела на зверскую расправу, не решаясь ни подойти ближе, ни бежать. Свинарник за ее спиной продолжал потрескивать и разгораться, освещая сюрреалистическим красным светом бледное лицо селянки, мою запачканную кровью морду и лицо мертвеца, превращенное моими стараниями в фарш. Я вдруг вспомнил, где я, кто я, почему я тут нахожусь.
— Он убил бы нас, — прошептал я, глядя в полнящиеся ужасом глаза девушки, не зная, сможет ли она понять. — Он убил бы меня и тебя, если бы…
— Знаю! — прошептала та, несмело кивнув и сглотнув слюну. — Просто все уже кончено.
Я кивнул. Вдруг вспомнил ее имя. Вспомнил, откуда она мне знакома.
— Маричка, — вытянул я имя из приоткрывшихся закромов памяти. — Ты же Маричка, да?
— Да, — кивнула она. — Это я, Димитрис.
Не думал, что когда-нибудь увижу человека из такого далекого прошлого. Тем более не думал, что после всего, что со мной сделали, смогу его вспомнить. Я не узнал ее по голосу — возможно, из-за появившейся в нем хрипоты. Но лицо я все же вспомнил. Перед глазами вдруг всплыли картинки из далекого прошлого, когда мама приводила к нам домой свою любимую воспитанницу из центра Хаберна, ту самую, которую она не пожелала отдавать в «Вознесение», занизив некоторые ее баллы, чтобы она смогла жить в нормальной семье в Олтенице.