Новый мир. Книга 3: Пробуждение
Шрифт:
В процессе спуска, с помощью приборов шлема, я мог, несмотря на тьму, оценить габариты помещения, в которое попал: не меньше двухсот пятидесяти футов в длину, футов сорок в ширину и около тридцати — в высоту. Архитектура была самой грубой, прямолинейной и уродливой, какую мне приходилось видеть — ведь это были инженерные коммуникации, задачей которых было вовсе не украшение, к тому же построенные каторжниками, в исключительной спешке, когда никто не думал о том, как бы спрятать непритязательную технологическую начинку под приятной глазу оболочкой.
Достигая дна, легионеры быстро
— Не задерживайтесь тут, давайте все вперед! Освобождайте место для новых людей! Давайте, давайте, живо! — подгонял всех, кто спускался сюда, незнакомый мне офицер из корпуса «Крестоносцы».
— Что там за херня наверху?! — возмущался один из медиков. — Почему тросы для раненых начали использовать не по назначению?! Кто отдал приказ?!
— Посторонитесь! Посторонитесь! — распихивал всех руками техник. — Сюда сейчас будут спускаться «Автоботы»! Хотите, чтобы кого-то расплющило?!
Беглым взглядом я оценил панораму, подмечая отдельные примечательные детали.
«Глазки», мелькая прожекторами, проникали в узкие технологические отверстия в стенах, углубляясь в недра города. Их задачей было разведать путь и уточнить устаревшие данные о местности, собранные по крупицам разведкой. Впрочем, проблемы со связью не позволяли им передавать полученную информацию в глобальную базу данных в режиме реального времени, как это происходило в обычных условиях. Информацию с их камер могли скачать вручную техники после того, как они вернутся. Но это требовало куда большего времени. Не говоря уже о том, что процент выживаемости среди медлительных и безоружных «Глазков» был крайне низок.
Отряды, спустившиеся сюда первыми, явно пережили не самые приятные минуты, повстречавшись с защитниками, и, судя по всему, с «Потрошителями». Иначе почему бы весь пол и значительная часть стен вокруг были так густо измазаны кровью? В кучу около стены были свалены несколько десятков изрезанных, расстрелянных и обгоревших тел — в относительной целости и в виде отдельных частей тел. Эта безобразная гора человеческого мяса была красочной иллюстрацией к самоназванию легионеров, которое вдалбливали им в голову еще на Грей-Айленд. Она бросала вызов всем представлениям о надлежащем почтении к человеческим останкам, принятым в цивилизованном обществе. Всем было плевать. Ни у кого не было времени, чтобы разбираться даже с собственными павшими, не говоря уже о трупах евразийцев, поджидавших тут штурмовиков — у всех было вдоволь более важных занятий.
Коридор, посреди которого мы оказались, заканчивался огромными раздвижными дверьми титанического грузового лифта, в котором, судя по их габаритам, мог бы поместиться «Треног». Дверей не было — их вышибли зарядом взрывчатки, чтобы проникнуть
По веревкам из шахты лифта поднимали раненых. Им бегло оказывали первую помощь, после чего легко раненых, которых было намного меньше, усаживали у стен, а многочисленных тяжело пострадавших — плотно составляли в ряд на носилках, так что те буквально касались плечами. Врач наверху не врал — тут уже скопилось много десятков носилок, в ожидании, когда удастся возобновить заблокированный Томсоном подъем наверх, откуда бедолаг сможет забрать медицинский транспорт и доставить в госпиталь.
Группа связистов вела передачу данных наверх дедовским способом. Сообщения со дна шахты лифта принимались в устной форме (кто-то стоял внизу и орал сообщение, которое ему передавал другой, услышавший его от третьего). Затем связисты наспех составляли электронные отчеты и отправляли пакеты информации наверх с посыльными «Глазками». Несколько человек в форме «Хьюз» в это время занимались протягиванием старой-доброй проводной связи, которая не был так чувствительна к помехам.
— Как со связью? — спросил я у них, кивнув на мотки проводов.
— Работаем, не видишь, что ли?! — отгавкнулся мастер. — Еще минут двадцать — и заработает полевая телефонная линия с поверхностью! Если полезешь глубже — на связь не надейся!
— А спустить свои задницы туда, значит, слабо?!
— А вот хрен тебе! По контракту мы работаем только в полностью зачищенных секторах! Я не подписывался под тем, чтобы ползать под пулями!
— Не подписывался?! Вообще-то идет война!
— Сэр! — ко мне подошел лейтенант Буллет, прервав бесполезную перепалку. — Все внизу.
— Отлично. Теперь еще один спуск. Становитесь в очередь.
Я кивнул в сторону шахты грузового лифта. Если верить данным навигатора, ее глубина была порядка ста тридцати футов. Темная шахта лифта сейчас едва освещалась блеклым красным светом прилепленных десантниками к стенам люминесцентных ламп. Вниз уходило с полдюжины тросов.
По двум тросам, надежно соединенным между собой, поднимали носилки с ранеными. Вторую пару оккупировали техники — готовились спускать «Автоботов». У оставшихся двух тросов скопилась очередь на спуск из трех или четырех отрядов общим числом человек в сто. Те, у кого осталось топливо, прыгали вне очереди, включая свои ИРД, с шумом выпускающие снопы огня, но их было меньшинство. Командир одного из отрядов, тот самый «Крестоносец», что чуть не подрался наверху с Томсоном, теперь ругался с техниками и медиками на чем свет стоит, требуя отдать все тросы его людям.
— Эй, боец, — воспользовавшись паузой, я подошел к одному из сидящих спиной ко мне раненых, на котором была форма «Железного Легиона». — Ты из роты Тауни?!
Человек повернулся ко мне и я поморщился от неожиданности, увидел всего половину смутно знакомого мне лица. Вторая половина была превращена в уродливую обугленную маску со слезшей кожей, плотно замазанную эмульсией RTX-16. Глаза смотрели на меня мутно, выдавая, что бедняга находится под очень сильным наркозом, без которого он извивался и выл бы сейчас от нестерпимой боли.