Новый мир. Трансформация

Урусова Анна

Оценив собственный уровень глупости, я вздохнула. Я очень, очень хороший и предусмотрительный командир. Отец определённо гордился бы мной. И то, что ящер никуда не сбежал, а вчерашняя ночь стала моим персональным кошмаром, ничуть не оправдывает моё разгильдяйство.

Когда я вернулась в дом, Балдассаро уже проснулся и даже накрыл на стол.

— Спасибо. — Есть особо не хотелось, но я собиралась заставить себя: на то, чтобы привести приговор в исполнение, мне нужны были силы. Возможно, стоило бы просто отдать приказ палачу, но простая логика

подсказывала, что большее уважение ящеров я получу в том случае, если сама казню их бывшего предводителя.

— Пожалуйста. Ты собиралась рассказать, как умудрилась вызвать свет ночью. Это Доменике тебе рассказал, да?

— Да. — Есть у меня ощущение, что в рамках нашего договора лучше продемонстрировать хитрость и умение разговорить Доменике, а не ум и способность анализировать. — Жаль, я не успела запастись достаточно большим куском гранталла, чтобы предотвратить резню.

— Да ладно. — Балдассаро отпил вина и его губы окрасились в красный цвет. — Невелика потеря. Их легко будет заменить другими слабыми бенанданти. Хотя, если кто-то узнает об этом эпизоде, тебе будет трудно доказать свою невиновность.

— Если наш план сработает, то мне не придётся оправдываться. — Однажды я привыкну слышать эти безразличные слова о убийстве собственных сородичей. Или, что будет лучше, действительно стану править Новой Венецией и разъясню местным жителям простые истины, до которых земляне дошли только после двух военных катастроф.

— Не придётся. — Балдассаро смерил меня странным взглядом. Наверное, вспомнил обстоятельства, последовавшие за обсуждением плана. — И всё же, расскажи подробнее, как ты используешь гранталл? И почему его?

На попытки растолковать Балдассаро ход моих рассуждений ушло чуть меньше двух часов. К тому моменту, когда он наконец уяснил простую истину, что если в гранталле накапливается энергия, значит её можно достать и использовать, Солнце уже выглянуло из-за горизонта, а я восхитилась умом Доменике.

— Пора. — За окном уже несколько раз прошлись ящеры, медленно стряхивающие с себя ночное оцепенение. — Собери своих бенанданти, пожалуйста. Пусть они через полчаса выстроятся у моста.

— Зачем?

— Я хочу, чтобы казнь воина, нарушившего мой приказ, видели все. — Я встала из-за стола и, подойдя к окну, принялась изменять свою одежду. Мне хотелось выглядеть человеком — но человеком настолько близким к ящерам, насколько это возможно.

— И кто будет палачом? — Балдассаро стоял на приличном расстоянии от меня, но я буквально кожей чувствовала его взгляд. Интересно, он выполнил мой последний приказ, или всё-таки снял напряжение?

— Палача не будет. Я сама возьму его жизнь.

Я вышла из дома, оставив изумлённого бенанданти смотреть мне вслед. Необходимо было найти Канделиуса и передать моё приказание ящерам.

Все они собрались у моста, как я и велела: антрацитово блестящие на Солнце ящеры и хмурые бенанданти, почему-то упорно напоминающие мне генуэзских арбалетчиков. Канделиус сидел на траве между мостом и

воинами и изредка недовольно взмахивал хвостом. Он ни слова не сказал о нашем вчерашнем разговоре, но иногда пристально смотрел на меня очень кошачьим пристальным взглядом. Я делала вид, что ничего не замечаю. Даже он, встретивший меня в этом мире, ставший свидетелем моей тогдашней слабости, не должен был видеть мою нынешнюю. Некстати я подумала о кролике, которого отказалась разделать тогда. Интересно, смогла бы я это сделать сейчас? Скорее да, чем нет. Существует ли до сих пор та Светочка, любимая дочка замечательных родителей, книжная девочка, плакавшая от книг и фильмов о войне, уверенная в том, что ничего не способна дать этому миру? Скорее нет, чем да.

Я попрощалась с земной жизнью давно, когда сожгла свою старую одежду. Но та жизнь всё ещё была реальной, хоть и недостижимой. И только теперь, стоя на мосту, возле ящера, которого собиралась собственноручно лишить жизни, я почувствовала, что моё прошлое истаивает, становится полустёршимся счастливым сном. И моя нынешняя реальность — вибрирующее силой пространство; Новая Венеция, сотканная из невероятных зданий и домишек, более приличных земному Средневековью; и замершие передо мной воины.

— Вы знаете, что он совершил. Вы знаете, что кара за это только одна — смерть. Но я не отдам этого храброго воина палачу. Я возьму его жизнь сама.

Ящер стоял на коленях возле меня, положив голову на импровизированную колоду, и его поясной нож уже был у меня в руках. По идее, после короткой речи я должна была с одной попытки рассечь ему глотку, или, ещё лучше, отсечь голову.

Но я трезво оценивала своё умение владеть ножом и успела убедиться в прочности ящерских шкур.

— Смотри в глаза.

Бывший предводитель тысячи ящеров послушно поднял голову, мы встретились взглядами, и в моей голове внезапно промелькнула мысль «рыцарь, убивший дракона, сам становится драконом». А потом длинное тонкое лезвие вошло в его глаз, пробило кость и вошло глубоко в мозг. Считанные мгновения ящер ещё удерживался на коленях, а потом тяжело рухнул на мост. Его лапы и хвост едва заметно подрагивали.

— Когда убедитесь в его смерти — похороните с честью. Он искупил своё преступление. Канделиус, не будешь ли ты так любезен слетать к Доменике и поинтересоваться, когда ожидать подкреплений и его самого с армией? Вернувшись, ты найдёшь меня чуть выше по течению реки.

Не отвечая, кот с места рванулся вверх и в сторону, на другой берег реки.

Отмывалась я долго. Кожа уже покраснела и покрылась мелкими пупырышками, а я всё сидела в тихой речной заводи и тёрла, тёрла, тёрла себя, пытаясь смыть воображаемую кровь.

Так меня и нашёл Канделиус.

— На твоём месте я бы вылез из реки и пошёл мыться в дом: примерно через пару часов начнут прибывать подкрепления. Доменике с армией будет к вечеру. К их приходу нужно будет организовать ужин и спальные места для бенанданти. Завтра утром выступаем.