Новый мир. Трансформация
Шрифт:
— Не буду скрывать от вас, что далеко не все аристократы довольны последней волей покойного дожа. Более того, в городе уже пошли слухи, что вы каким-то неизвестным колдовством лишили Фредерике разума, заставив его сначала добровольно передать власть, потом закрыть вас от стрелы Амэранты Анафесто. Также ходят слухи, будто вы были ближайшей сподвижницей давнего мятежника Орсеолли и вместе с его армией гнусных ящеров всячески издевались над жителями Сегретты, Виадотте и Гранталловой Долины. Не стану отрицать, кое-кто говорит и о том, что вы посланы нам самими Солнечными Богами, что только вы
Пространство ощутимо напряглось? и я с ужасом поняла, что от того, насколько убедительным будет мой ответ, зависит жизнь моих спутников и моя свобода. Думаю, меня убивать не станут: вряд ли только покойный Фредерике и Марио Тьеполи верят в то, что секс с землянами разжигает магию. Но чем такая жизнь принципиально отличается от смерти?
Да, я могла бы рассказать им об инопланетянах и моей теории насчёт солнечного света. Но поверят ли? И потом, эта информация — мой главный козырь в предстоящей борьбе. А борьба будет, можно не сомневаться. Сначала с открытыми недовольными, потом с этими улыбающимися гиенами, которые явно рассчитывают на то, что я буду этаким марионеточным правителем. Что же делать?
— Моя госпожа, если позволите, я попросил бы вас переправить меня в Чьямонту сейчас. И переправить вместе со мной любого из достопочтенных членов Совета, который будет в состоянии потом добежать до транзиттоло и вернуться сюда, чтобы засвидетельствовать вашу непревзойдённую мощь и невероятное мастерство в магии.
— Отличная идея. Но я хочу, чтобы ты вернулся до заката.
За пару часов Хлодвиге должен справиться со всеми текущими делами в Чьямонте, а я не готова оставаться в Новой Венеции без соратника, лучшего всего разбирающегося в местной политике.
Отправиться в Чьямонту вызвался непримечательный мужчина среднего роста в обычной для ренессансной Венеции одежде. Вот только двигался он почти как мой отец. Кем может быть бывалый моряк в здешних реалиях? Не купец, не солдат. Путешественник? Но что тогда он делает в Большом Совете — органе, собирающемся чуть ли не ежедневно?
Мужчины исчезли — точкой их появления я назначила Храмовую площадь Чьямонты, так что, ждать возвращения загадочного типа придётся недолго.
Я ожидала, что оставшиеся в зале аристократы начнут спрашивать что-то, рассказывать мне о положении дел в Сеньории, но нет — все молчали, напряжённо прислушиваясь, к происходящему в коридоре.
Женевьева, вернувшийся из Башни правды Антонио и Лучиана расслабленно стояли у дверей и, кажется, вполголоса переговаривались. Шива сидел рядом с ними.
Я подняла голову к потолку: сводчатый, прорезанный сходящимися к центру тяжёлыми балками тёмного дерева, он был покрыт искусной росписью, в которой я узнала известнейшие сюжеты библейской и античной истории. Выходит, они начали строить дворец, чуть ли не в первый год своего появления на Террине?
Наконец по коридору разнёсся многократно усиленный эхом звук быстрых шагов. Надеюсь, это возвращается моряк, а не бежит слуга с какой-то неприятной новостью.
— Я действительно
Сначала я решила, что слова вбежавшего в зал Совета бенанданти — не более чем умелая лесть. Но в его глазах горел такой неподдельный восторг, что я усомнилась в собственных выводах. Ну может же быть так, что ещё один человек в этой чёртовой Венеции просто восхищается мной, не желая никак использовать?
— Прекрасно. — Женщина в тюрбане, изначально говорившая за всех своих товарищей, широко улыбнулась. — Теперь можно поговорить и о деле.
Я отпустила членов Совета почти в полночь. Какое всё-таки утомительное дело эта политика: в голове словно поселился шустрый и изобретательный дятел с синдромом молнии, живот сводило от голода, а скулы — от натянутой дружелюбной улыбки.
Как хорошо, что я заранее приказала слугам подать ужин на пятерых человек и одного кота в малую столовую, расположенную над моими покоями.
— Мне нужно вам кое-что рассказать. — Когда с ужином было покончено, я легонько стукнула кубком о стол, обращая на себя внимание соратников. — Около двухсот лет назад на землю возле этого дворца опустился огромный Небесный червь…
Думаю, пришла пора посвятить их в мои планы. Не единолично же мне искать, где именно спрятан корабль.
— И почему ты так уверена, что то чудовище не хотело сожрать Винченце Моста? — От кого от кого, а от Антонио я не ожидала такого глупого вопроса.
— Винченце Моста сделал такой жест, правильно?
Я подняла вверх руки, повернув их открытыми ладонями к Антонио.
— Да.
— Отлично. А теперь представь, что у меня есть круглое пушистое брюшко, ещё шесть ног и восемь глаз.
На лицах присутствующих отразилось непонимание. Я тяжело вздохнула, соображая, как ещё объяснить им то, что казалось мне совершенно очевидным, но Женевьева, до того задумчиво разглядывающая собственные ногти, подняла на меня взгляд.
— Ты хочешь сказать, что паук повторил жест дожа?
— Именно. Хотя, окажись я там на месте Винченце Моста — тоже не сразу осознала бы, что меня не собираются жрать. Опять же, Новая Венеция всегда страдала от монстров, пусть и пришедших другим путём. Эта встреча не могла закончиться по-другому.
— Хорошо. Допустим, ты права. Но почему ты не допускаешь, что сородичи убитого желают отомстить? С чего бы им прощать убийцу своего собрата?
— Уже отомстили бы.
Не ожидала от Хлодвиге такой сообразительности. А от Антонио такой заторможенности.
— В земной науке есть понятие о некоем пределе технологий, который не может достичь цивилизация… — я замялась, соображая, как лучше объяснить собравшимся эту теорию. — Цивилизация, которая подвержена междоусобицам и в целом не особо ценит жизни разумных существ. И полёты в дальний космос как раз находятся за этим пределом. Ну, то есть, цивилизация, не сумевшая преодолеть собственную агрессивность, уничтожит себя ещё до того, как достигнет необходимых скоростей. Тем более, как я подозреваю, эти пауки и установили некий барьер, который отсекает часть магии. А это — совершенно безумные технологии. Я даже не могу себе представить, как они это сделали без магии.