Новый мир. Трансформация
Шрифт:
На коленях я простояла целых четыре минуты. Создание местной версии земного Куллинана [1] высосало почти все силы. Но как же орала и бесновалась толпа, когда я повернулась и показала его: огромный, розовый, брызжущий светом новый символ Новой Венеции.
Из последних сил я заставила бриллиант зависнуть в пятнадцати метрах над площадью и взглядом указала на него Шиве. Несколько взмахов крыльев, и маленький чёрно-серебристый котодракон висит рядом с бриллиантом и всем своим видом показывает: только тронь! Спустя пару мгновений к Шиве присоединились Канделиус и ещё пара
Отлично. Можно идти на памятный пирс, отдавать морю кольцо.
Эта часть ритуала оказалась невыносимо сложной. Стоило мне дойти до того места, на котором я стояла, когда Фредерике решил пожертвовать меня морю, как горло сдавило удушьем, ноги и руки затряслись, а сердце съёжилось где-то под рёбрами. Память о громадной волне, безжалостно сметающей меня с пирса, властно поднялась из глубин подсознания и захватила сознание, практически вытеснив из него всё остальное.
На подгибающихся ногах я сделала шаг, другой, третий… И остановилась. Идти дальше было совершенно невозможно. Хорошо, что толпа осталась на площади: за мной шли лишь свидетельствующие ритуал Антонио и Женевьева. Но они не имели права подходить ближе, и никак не могли мне помочь.
И что делать?
Использовать магию по принципу: «а ну быстро почини мне мозг» я не решилась. За всё время, что я провела на Террине, я так до конца и не поняла, как именно некая часть звёздного излучения взаимодействует с человеческим мозгом. Проверять это сейчас — потрясающий, просто редкостный идиотизм.
Оставался только один вариант. Надеюсь, мой разум достаточно восстановился после создания бриллианта. Мысль, и прямо у моих ног пролегает трещина. Хорошо, что неведомые мне создатели поленились делать пирс особо толстым: стоило немного усилить давление, как мраморные плиты обрушились в воду, вздымая фонтаны брызг.
— Тебе, Море! Тебе, Террина! Тебе, Венеция!
Золотое кольцо, слегка разогнанное магией, взлетело над заливом и, освобождённое, с тихим плеском упало в воду.
— Свидетельствую!
— Свидетельствую!
Отлично. Теперь я — полноправная догаресса Новой Венеции. Остался лишь один маленький штрих к сегодняшнему дню, и можно отправляться во Дворец дожа и ложиться спать. Коты, оставившие свой пост у бриллианта, с важным видом шли следом за мной: пусть жители привыкают к тому, что отныне не только потомки обезьян заслуживают уважения.
— Граждане Светлейшей Сеньории! — Ну какой идиот додумался сделать эту лестницу золотой а не гранталловой? Такой динамик получился бы. А вместо этого приходится аккуратно усиливать волну, надеясь, что не перестараюсь и не оглохну в процессе. — Мы все до сих пор оплакиваем потерю Фредерике Моста — моего названного отца. Но с его смертью жизнь Новой Венеции не закончена! Мы с отцом планировали нечто очень важное, нечто, что улучшит жизнь каждого из вас! Нечто, что могу совершить только я!
Я понимаю, вы были не готовы к такой резкой смене правителя. Я понимаю вашу боль и растерянность! Знайте же: перед самой смертью Фредерике я поклялась ему защищать и оберегать Светлейшую
Толпа внизу взвыла от восторга! Я прекрасно видела, как люди вскидывают над головой кружки, из которых выплёскивается золотая и пурпурная жидкость; как на лицах сменяется гамма эмоций от горя до практически религиозного экстаза; как одни утирают выступившие на глазах слёзы, а другие обнимаются и целуются на радостях.
Я уже почти поднялась к дворцу, когда всеобщее ликование прекратилось. Два крика — отчаянный и горестный — слились в один, и над городом мгновенно повисла жуткая тишина.
Не раздумывая, я кинулась вниз, рассчитывая за время полёта понять, что произошло.
Оком бури оказался пятачок прямо под бриллиантом. За считанные секунды, потраченные на полёт, я разглядела и изломанное тело мальчишки лет десяти, и замершую у его тела женщину, похожую на мраморную статую, и стоящего рядом мужчину, пространство вокруг которого было настолько напряжено, что, кажется, звенело в слышимом человеку диапазоне. Наверное, родители. Но что же случилось с мальчишкой?
Я приземлилась так резко, что едва не ушибла ноги о брусчатку. Девушка лет шестнадцати, одной рукой гладящая по волосам скорбящую женщину, другой — сжимающая предплечье мужчины, тихо пояснила:
— Мой младший брат, Алонсо. Хотел посмотреть поближе ваш камень, догаресса. И не рассчитал.
Он упал меньше минуты назад. Надеюсь, мозг не успел умереть.
Я аккуратно подняла Алонсо в воздух и еле удержалась от крика: прямо под головой мальчика обнаружился крупный камень, покрытый кровью, жирным сероватым мозговым веществом и мелкими осколками костей. Смотреть на его затылок я даже не стала, опасаясь, что попросту не смогу использовать магию после того, как увижу рану. Вместо этого я постаралась воскресить перед глазами правильный внешний вид человеческого мозга, и окружающих его тканей и направить магию на восстановление этого состояния.
Несколько страшных мгновений ничего не происходило.
Затем короткие выцветшие ресницы мальчишки дрогнули, веки приподнялись и на меня взглянули ярко-голубые глаза.
— Кто ты? Я вижу, как ты сияешь ярче Солнца? Ты, наверное, Богиня?
Мальчишка говорил тихо, но каким-то чудом его услышали. И пространство вокруг меня наполнилось криками и шёпотом.
— Он жив.
— Он дышит.
— Он разговаривает!!
— Богиня!
— Посланница Богов!
— Дочь Солнца!
Я не успевала понять, кто что говорит, но общая мысль была ясна. С этого момента я больше не была догарессой в глазах жителей Новой Венеции.
Я стала их Богиней.
Прекрасно. С милостью Богини они уже знакомы, а через несколько дней познакомятся с гневом. И тогда гражданами Светлейшей Сеньории можно будет объявлять хоть ящеров со шмелями, хоть тихоходок.
[1] Самый большой и дорогой алмаз ювелирного типа в мире.
Из веры людской