Новый Олимп
Шрифт:
Старик пел о мальчике Сослане, родившемся из камня, что рос не по дням, а по часам. И о том, как мальчик дерзко отвечал старшими и требовал, чтобы его отдали небесному кузнецу, дабы тот закалил его в молоке волчицы. Люди племени нартов жили тогда в мире с небожителями и мальчика отвели к небесному кузнецу Курдалагону, озвучив ему требование Сослана. Небесный кузнец согласился закалить мальчика и велел выдолбить из ствола большого дерева ладью, достать сто мешков угля и сто бурдюков молока волчицы.
Когда всё было
Но тот, кто резал ладью, ошибся и сделал её на четыре пальца ниже. Не уместился Сослан в ладье, согнул колени, и не покрыло их волчье молоко, и не закалились его колени…
Старый музыкант замолчал, пальцы всё ещё теребили струны странного инструмента. Над притихшей толпой лилась светлая грустная мелодия.
Я стоял, как громом поражённый. Одно дело было вслушиваться в песню издалека, совсем другое – попасть в ареал магии, который создавала музыка. Всё, о чём пелось в песне, будто пронеслось перед глазами. Я словно побывал там. Видел, как долго и многотрудно ищут волчье молоко. Видел мальчика на дне оврага, юное тело, обложенное красными от жара угольями. Чувствовал жар, слышал сиплый надув мехов и треск угля, а потом ветер донёс запах испаряющегося молока…
Пальцы обожгло. Я дёрнулся, затряс рукой, только сейчас вспомнив о непотушенной сигарете, которая медленно, но верно дотлела до пальцев.
Затихли последние звуки, сорванные со струн искусным музыкантом, в воздухе таяли остатки магии настоящего искусства.
– Ох ты! – раздался над ухом удивлённый голос.
Я обернулся. За моим плечом стояла Нилия и глядела на старика с тем выражением, с каким смотрят на старого знакомого, которого не видели много лет.
– Ты его знаешь?
– Это Сырдон, сын Гатага, – тихо проговорила богиня.
– Он что, тоже из ваших?
– Из соседних, – улыбнулась Нилия. – Я его лет триста не видела.
– Чёрт, – выругался я с чувством. – У меня начинает возникать ощущение, что богов и полубогов в окружающем мире больше, чем простых смертных, и все они почему-то собрались здесь, в Москве.
– Не переживай, – успокоила Нилия, – вас семь миллиардов, и вы плодитесь как кролики. Нас значительно меньше, даже если считать тех, кто забыт вовсе. И здесь далеко не все. Хотя высших в Москве, конечно, немало.
– Почему?
– Слышал выражение «место силы»? Вы его, правда, используете не совсем верно. Мегаполис – это всегда большое скопление людей, а большое скопление паствы – это потенциальный источник
Старик тем временем достал из потрёпанного брезентового рюкзака тряпицу и принялся с бережностью оборачивать инструмент. Толпа, поняв, что представление закончилась, начала редеть. Музыкант убрал обёрнутый тряпкой инструмент и, закинув рюкзак на плечо, побрёл в сторону метро.
– Что он тут делал? – поинтересовалась Нилия, глядя в спину уходящему.
– Играл и пел. Если это можно так назвать…
– Что, так плохо?
– Божественно!
На лице Нилии возникло расчётливое выражение.
– А ну-ка, идём, – бросила она и зацокала каблучками вслед за стариком.
– Куда? – не понял я, устремляясь за богиней.
– Как это «куда»? Это же готовый проект! Мы его раскрутим, он станет собирать залы, барыши пополам.
– Ты же говорила, что такая слава – мгновение в сравнении с вечностью, – припомнил я.
Нилия даже сбилась с хода, оглянулась, бросив на меня удивлённый взгляд:
– Милый мальчик, одно дело – торговать собой, другое – продавать ближнего. Подожди!
Нилия остановилась и придержала меня за плечо. Старик уже дошёл до метро, но притормозил и разглядывал стоящих в стороне сотрудников полиции. По всему было видно, что любопытство музыканта отнюдь не праздное. А потом случилось такое, чего я не ожидал даже теперь, когда, казалось, уже привык к божественным фокусам.
Старик ловко крутанулся на месте, а когда обернулся, был уже не стариком. Там, где только что стоял бомжеватого вида сухощавый уличный музыкант, теперь возвышался здоровенный мужик в полицейской форме с майорскими погонами.
– Он что, оборотень?
– Это было бы слишком примитивным определением для Сырдона, – покачала головой Нилия. – Но такой талант у него тоже есть.
Липовый майор тем временем уверенной походкой подошёл к полицейским и принялся что-то начальственно выговаривать. Что он говорил, с такого расстояния услышать было невозможно, но младшие по званию явно напряглись. После обмена с майором несколькими репликами младшие по званию, растеряв всю вальяжность, поспешно ретировались. Майор же неспешно прошествовал в ближайшую арку, из которой через мгновение вышел гнусно улыбающийся старик.
– Идём, – скомандовала Нилия и зашагала навстречу уличному музыканту. Я побрёл следом.
Старик увидел богиню не сразу, а когда увидел, по лицу его пробежала тень, видимо, он не испытал от встречи большой радости. Но времени и места для маневра у музыканта уже не оставалось, потому он тут же растянул губы в хитрой лисьей улыбке.
– Привет тебе, Сырдон, сын Гатага, – приветствовала Нилия.
– Здравствуй, гордая, – кивнул старик. – Зачем так официально? Зови меня просто Нарт.