Шрифт:
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Боба Фетт, Манд'алор и наемник (человек, мужчина)
Бриика Джебан, мандалорианская наемница (человек, женщина)
Чам Дельта, мандалорианский наемник [1] (человек, мужчина)
Динуа Джебан, мандалорианская наемница (человек, женщина)
Горан Бевиин, мандалорианский наемник (человек, мужчина)
Кубариэт, рыцарь-джедай (гуманоид, мужчина)
1
В
Ном Анор, исполнитель и шпион (йуужань-вонг, мужчина)
Сувар Детта, мандалорианский наемник (человек, мужчина)
Тирок Вон, мандалорианский наемник (человек, мужчина)
Военачальник, мы слишком часто смотрим с позиций дуализма: джедаи или ситхи, светлое-темное, правильное-неправильное. Но у этого клинка три лезвия, а не два; они противоположны и похожи одновременно. Третье лезвие – мандалориане. Все три лезвия не различают сословий и рас, они верны лишь объединяющему кодексу. Мандалориане остаются самыми опасными врагами джедаев, но ситхи не всегда становятся их союзниками. Мандалориане даже поклонялись самой войне, но затем отвернулись от своего бога. Вам нужно однажды попытаться понять их.
Боба Фетт поднял бластер и прицелился.
– Можешь бежать, – сказал он. – Но лишь умрешь усталым.
Пропущенный сквозь вокодер голос был похож на скрежет; ему никогда не требовалось кричать – потому что его всегда слышали. Цель Фетта – родианский фальшивомонетчик Вак Бур, необычно толстый для своей расы – заставил его погоняться за собой по запутанному и почти безнадежному лабиринту глубин квартала, и теперь очутился в тупике.
На родианском "вак" означало "счастливчик". Вак Бур таким точно не был.
– Живым или мертвым, – напомнил ему Фетт. Термоприцел бластера прочно захватил Вака; тот очень помогал тем, что излучал тепло из-под сваленных ящиков. – Мертвым проще. Давай. У меня много дел.
Голос, донесшийся из-под ящиков, был приглушенным и жалким.
– Ну почему ты на меня набросился? Я тебе никогда не переходил дорогу, Фетт.
– Знаю, – ответил Фетт. – Но ты принялся сбывать поддельные предметы искусства Геббу. Хатты относятся к этому очень чувствительно.
Как в старые времена. Клонированная нога – жест вежливости со стороны его бывшей каминоанской хранительницы Таун Ве, – все еще хорошо служила ему при погоне. Фетт никогда не задавался своим настроением – хорошим или плохим; но сейчас он мог сказать, что чувствует себя так хорошо, как давно не ощущал. Он почти что чувствовал, что в будущем случится что-то приятное. С детства он такого не испытывал.
Аллея была шириной в пятнадцать метров, и простиралась еще на двадцать метров вперед; выходов не было.
– Давай, пошли, – сказал Фетт, проверяя хроно на ВиДе.
– У тебя даже крошки морали нет! – сказанное Ваком часто исходило из уст фальшивомонетчиков. – Не похоже, что Геббу – жертва. Почему ты не охотишься на настоящих преступников?
– Потому что Геббу считает тебя чем-то особым. Ты со мной идешь или нет?
Ящики зашевелились. Вак не вылез. Это был своего рода ответ.
– Хорошо. Ничего личного, – заметил Фетт, вскинул бластер, сосредоточился на видимой в термоприцеле цели, задержал дыхание – как и множество раз до этого – и надавил на спуск…
Язычники называют это подготовкой поля битвы. Это тщательная работа, требующая терпения – расчистка пути для атакующей армии истинно верующих. Я хорошо готовлюсь: я ничего не оставляю на волю случая. Я, Ном Анор, исполнитель, и мое занятие – внедрение и дестабилизация.
И в этом грязном месте я ищу союзников.
А нужны ли йуужань-вонгам союзники в этой омерзительной галактике? Нет. Рано или поздно, но мы почтим Великих очищением миров от машин и прогнивших созданий, которые пошли в рабство к ним. Но я – практик, и практики никогда не упускают возможность, и не оставляют армию для своих врагов.
Вержер говорит, что воины, именуемые "мандалориане" – самый упорный враг, которого вообще встречали джедаи, помимо ситхов. Так что, будучи практиком, я считаю – лучше иметь их рядом, чем за спиной. И, как и вся здешняя мерзость, мандалориане продают священное ремесло войны – за деньги. Они не сражаются за богов – похоже, они они не более набожны, чем я – но ради богатства.
Что же, по их мнению, дороже и важнее чести? Почему я вообще оскверняю себя контактами с ними?
Это надо сделать, и эту боль я с радостью перенесу.
А так как мандалориане дешево продают свою честь и искусство, я могу купить их и использовать.
Так что это легко. Я притворюсь язычником и буду убедительно говорить с мерзостью. Я могу выглядеть подобно им и говорить как они; но я никогда не должен стать такими, как они, и я уже столько времени прятался среди них… иногда я опасаюсь, что я им уподобился. В качестве предосторожности я молю Йун-Харлу (если она действительно существует) наставить меня на путь – чтобы моя жизнь во лжи не обманула меня самого.
Под столом, чтобы язычники не видели, я провожу ножом по ладони и использую боль как молитву и точку сосредоточения. Мне нужно продержаться еще год до прибытия флота.
Я не верю в Великих, но я могу ошибаться. И я практик, так что учитываю все варианты.
Так что я… закажу эль. И буду сидеть в ожидании.
Вывеска над дверью, покореженной бластерным огнем, гласила: бар работал всегда; невзирая на на любое количество войн, столкновений и небольших вооруженных разногласий между деловыми партнерами, он еще никогда не закрывался.