Новый отсчет
Шрифт:
Командор глянул на табло обратного отсчета. Судя по цифрам, до прыжка оставалась минута, и все это было вполне в их силах, но, почему-то командор Урри Коннан не захотел беспокоить новоиспеченного командора.
— Уже не успеем, — сказал он. — Давайте сделаем это сразу после прыжка. И закрепитесь где-нибудь, навигатор! А то вас вывернет на меня!
Навигатор поспешно прыгнул в свободное кресло, прижал чепырехпалые лапы к груди. Через несколько секунд они перешли световой рубеж.
Курчинский зафиксировал разгонную вспышку линкора хасков, и выругался.
— Генерал! Они успели стартовать! — Доложил он.
Райт
— Жалко. Я надеялся его перехватить здесь. А теперь придется ловить его где-то там. Леон, попробуйте определить траекторию их полета.
Курчинский отработал быстро.
— Хинкидия.
— Ну, что ж, этого следовало ожидать. Значит, этот ящер не врет. Уйти в полет, бросив тут все свои эсминцы. Они очень торопились. Леон, тогда введите в мозг вашего компьютера координаты этой самой Хинкидии. Придется нам навестить ящеров в их логове.
У Маккормика расширились глаза.
— Генерал, вы ходите сказать, что мы…
— Да, Джон, да. Мы прыгнем вслед за ним. Давай только, добьем этот железный обломок. Заодно и разгонимся.
— Хорошо, — согласился Маккормик. — Бомбардирам: выводить орудия на полную мощность. По моей команде происходит одновременный залп по всем эсминцам, а через секунду носовым орудием по линкору.
Все-таки командор Урри Коннан подложил своему коллеге Зеннту Норраку большую свинью. Отложив неприятный доклад на полчаса, он этим самым приговорил его и его команду к смерти. Уверовав в то, что линкор землян уничтожен, Норрак еще сутки назад приказал начать ремонт. Когда в пространстве было зафиксировано появление чужого галактического корабля, линкор не был способен отразить эту атаку. На помощь могли прийти эсминцы, и они с разных концов солнечной системы открыли беспорядочный огонь. С такой дистанции они не мог причинить линкору никаких хлопот, зато одним залпом Ковчег отправил на тот свет экипажи трех оставшихся эсминцев, а в следующую секунду добил подраненный линкор. Эта вспышка была так же разгонной, но, правда, в этот раз перегрузки не превышали нормы. Народ немножко поблевал, привычно поматерился, и все.
Глава 29
В эту ночь они спали как никогда. Двести восемьдесят выживших солдаток, наевшись, напившись, и, главное, накупавшись, спали как младенцы, и видели сны. Кто счастливые, кто тревожные, кто по новой переживая все былое. Только у нескольких из них хватило сил на что-то иное. В том числе у Ванессы Вайт и Сашко Билича. У них в каюте был персональный душ, и вспышка бодрости после его принятия позволила им заняться еще и любовью.
При переходе они еще не спали, испытали все полагающиеся неприятные ощущения, а затем уже ничто не могло их разбудить, даже трубы последней побудки Страшного Суда.
В это время в штабной комнате решалась судьба их батальона.
— Итак, что мы имеем на сегодняшний день. Восемь батальонов хорошо обученных, прошедших обкатку солдат, — рассуждал Райт.
— Маловато, — вздохнул Луи Фиш.
— Да, но это только ядро будущей армии. Мы продолжим формировать пехоту, так же как и готовить экипажи линкоров. Кстати, сколько мы их можем подготовить до конца полета?
— Десять, — ответил Маккормик. — Если не придется еще кем-то жертвовать.
— А как идет подготовка ваших пилотов? — Райт обернулся в сторону Клебанова.
— Мы уже подготовили более ста пилотов истребителей,
— Хорошо. Теперь снова о пехоте. Я пришел к мнению, что женские батальоны нам не нужны.
Все удивленно переглянулись.
— Но, у них очень даже неплохие результаты, — заметил Зорич. — Если бы не эта вынужденная задержка, то они бы вообще вернулись с планеты без потерь.
— Да, согласен. В такой мясорубке потерять меньше десяти процентов личного состава — это, конечно, здорово. Но… Не в этом дело. Я не хочу лишать их возможности воевать, возвращать к трем «К», — Райт перешел на немецкий язык, — кирхен, кухнен, киндер. Просто мы смешаем личный состав, и в каждом батальоне у нас будет некоторая часть женского состава.
Сначала его никто не понял.
— Но, зачем… — начал Фиш.
— Затем, что солдаты в бою будут больше стараться оберегать своих подруг, а значит, больше брать инициативу на себя.
— Не приведет ли это к потере дисциплины? — Озаботился Луи Фиш. — Все-таки бабы они молодые, да и парни тоже. Как бы чего не произошло.
Райт рассмеялся.
— Вы это про секс, что ли, Луи? Я не думал, что такие пуританские мысли будут исходить от француза. Господа, вы не забывайте, что наша основная цель — не поддержание дисциплины, и даже не выигрыш войны, а размножение человечества. Мы ведь не только воевать летим. Нам надо еще не забывать о детях. Нам надо по ходу дела их еще и производить.
— А как же тогда соблюдать таинство брака? — Спросил полковник Свенсен, известный семьянин и пуританин по вероисповеданию.
На этот вопрос ответил Зорич.
— Я… мы тут с командующим посоветовались с доктором Кнутом Вайтом. Он порекомендовал нам забыть о таком институте общества как семья. Главным членом общества должна быть мать. Совсем не обязательно кто был отцом ребенка.
— Принцип выживания евреев? — Усмехнулся Столяров. Райт согласился.
— И не только их. Это принцип здравого смысла. Так что, завтра мы переформировываем батальоны.
— Я не думаю, что ваша дочь будет в восторге от этого решения, — поддел командующего генерала Чай Сен.
Райт улыбнулся.
— Это да. Я уж думаю, не забраться ли мне в саркофаг на время ее гнева.
— Вместе с Жанной, — тонко усмехнулся француз.
Все невольно улыбнулись. И не только потому, что представили эту сцену. Просто все знали, что с некоторых пор секретарь, она же личная медсестра генерала Райта, уже в отрытую обитала в личной спальне командующего, да обращалась к нему не по уставу: "Господин командующий", а просто: "Милый".
Но, гнева Ванессы Джозеф Райт уже не увидел.
Они проспали больше суток, Ванесса проснулась первой, осторожно выбралась из-под руки Сашко. При этом она еще раз поразилась, насколько габариты это парня не подходили под белоснежную кожу его щек, еще даже не знавших безжалостности бритвы. Ванесса сходила в туалет, а потом присела рядом со своим молодым любовником.
"Надо ему сказать правду, — думала она. — Сказать, что я не люблю его. Надо его выгнать, чтобы потом, через год, через два, не познать вкуса очередного разочарования. Все равно он встретит другую, влюбится и бросит меня. Надо ему все это сказать".