Новый порядок

Косенков Виктор Викторович

— Так я чем буду заниматься? Прокурором или Сорокиным?

— И тем и другим. Именно поэтому я отдал тебе дело Яловегина. Вообще с прокурором теперь все ясно, сольют его, да так, что мы и не узнаем, за что ему «бабки» платили. И вот еще что, программа в эфир выйдет в пятницу. До того времени у меня должно быть заключение, что делать со всем этим барахлом. Помял?

— Так точно, — ответил Сергей.

Лукин сморщился:

— Не в армии…

— Виноват.

Антон Михайлович закатил глаза:

— Иди. Балуйся с кассетами.

Сергей подхватил

две папки и пачку кассет и вышел.

В Управлении было суетно. Начало рабочей недели. Группы еще не разбежались по городам и весям. Все тут, под боком.

Бывших курсантов бросили в бой практически сразу после окончания учебки. Неожиданно оказалось, что уже готово все. Форма, квартиры тем, кто нуждается, служебные машины, система оплаты труда и даже то, что казалось самым невероятным: РОЗГИ были вписаны в пирамиду власти, вместе с армией, милицией, прокуратурой, ОМОНом, РУБОПом и прочим спецназом. Какими титаническими усилиями всех юристов страны удалось достигнуть такого удивительного симбиоза, никто в ОЗГИ представить не мог.

Газетчики плевались ядом, лощеные дядьки, занимающиеся политическими прогнозами на ТВ, предрекали нашествие «коричневой чумы», а харизматические мультперсонажи Хрюн и Степан вплотную занялись разработкой новой темы.

Но ОЗГИ продолжала работать, несмотря ни на что. Из памяти бывших курсантов еще не успел испариться сентиментально рыдающий на выпускном Орлов, а круговорот дел уже захлестнул организацию И первый удар пришелся по МВД.

Бизнесмены в погонах, добывающие хлеб подобно средневековым «романтикам с большой дороги», в первый раз не оказали никакого сопротивления при задержании. Но когда пополз слух, что странные ребята в черной форме с топориком на груди не берут взяток, работать стало тяжелее. Дело с МВД тянулось и тянулось, обрастая новыми подробностями, следами и ниточками. Параллельно в разработку были запущены дорожники, где первый же рейд дал бешеный урожай.

Удивительно, но журналисты, обычно не питающие к милиции нежных чувств, взвыли после первых же арестов, как стая бэньши над крышей умершего ирландского феодала. Давать взятки, нарушая при этом законы, было удобно. Каждый финансово состоятельный господин знал таксу за грамм героина, за десять километров в час превышения, за пьяный мордобой, за исчезнувшую улику. Поддерживать отношения с Законом на денежной основе было значительно удобнее, чем соблюдать указы, предписания и параграфы УК. Где-то в Интернете плавала даже любопытная версия Уголовного кодекса, где против каждой статьи стояла определенная цифра в условных единицах.

Милиционеры напряглись, но поделать ничего не могли.

Точно так же напряглись журналисты и богема.

Но управление работало.

По дороге Сергей заскочил к Яловегину.

— Привет, — буркнул Олег, пытаясь задвинуть фильтр кофеварки.

— Здорово, — сказал Иванов и огляделся. Кабинет пустовал, что было на руку. — Твои все где?

— Зачет у них, — хмуро ответил Яловегин. — По стрельбе.

— Уу… Я Василича видел. Злой как черт, с самого утра. Курит.

— Плохой

знак, лучше бы масло нюхал. — Фильтр щелкнул, кофе высыпался наружу. — Черт! Серега, ты знаешь, как с этой гадостью управляться?

— Давай гляну. — Сергей присел около кофеварки.

— Кофе хочу, сил нет. С самого утра мучаюсь.

— Ломки?

— Да какие, на фиг, ломки? Соседи!

— А что такое? — Иванов поджал разболтанную крышку и впихнул коробку с фильтром на место. — Вот так…

— Да прибежали ни свет ни заря: ой, мол, батюшки, убивают…

— Кого?

— Да мордобой пьяный, обычное дело. Не мой профиль, я ж не участковый!

— Так бы и объяснил соседям…

— Я сказал. Но они в панике, ни черта не понимают. Ты, говорят, власть, ты и иди. Не выспался ни хрена. — Яловегин принялся тщательно вымывать кружку под краном.

— Сходил?

— Ну да. Разобрался. Один кричит: он меня убил, он меня убил… Другой: мол, а ты сам хотел… Пока врубился, что к чему. А их там много… Ты, кричат, вообще фашист! Интеллигенцию не любишь… Ужас.

— Так кто кого убил, — с интересом спросил Иванов, присаживаясь у маленького «кухонного» столика. — У тебя стаканы гостевые есть?

— Есть, вот, одноразовые. — Олег протянул Сергею два пластиковых стаканчика. — Оказалось, писатели. Ох, и сложный народ…

— Так кто кого там убил-то?

— Никто никого! Фантазия, подогретая парами алкоголя. Там топор можно было вешать.

— Понятно, — покачал головой Сергей. — В общем, доброе утро, страна.

— Что-то вроде, — согласился Яловегин и протянул кружку. — Наливай.

Они выпили кофе с какими-то вкусными печенюшками, которые испекла мужу на работу жена Олега. Яловегин то и дело косился на знакомую папку и кассеты, но ничего не спрашивал. Начинать пришлось Сергею.

— Я чего хотел спросить. — Иванов хотел выкинуть пустые стаканчики в урну, но потом решил плеснуть еще кофейку. — Меня на твое дело перебрасывают. На прокурора. Как ты на это смотришь?

— То-то я смотрю, папка знакомая, — пробормотал Олег. — Не повезло тебе.

— Почему?

— Если генеральный прокурор сам не проколется, то висяк. Все по уму сделано. Да так, что без допроса с пристрастием не обойдешься. Его колоть не на чем. Все красиво. Все по закону. Но пахнет плохо. Очень. А запах, сам знаешь, к делу не пришьешь. Я на него времени убил массу, Когда Лукин меня спросил, не хочу ли я другую тему поразрабатывать, я чуть его целовать не бросился. Мои аналитики зеленеют, как только эту папку видят.

Яловегин ткнул пальцем дело:

— А кассетки у тебя про что?

— А это какой-то Сорокин. Передачи.

— Директор молокозавода…

— Не надо, — оборвал Олега Сергей. — Мне уже пересказывали.

— Что-то новенькое?

— В пятницу посмотришь. Кино с участием знакомого тебе персонажа. Ладно. — Сергей встал, одним глотком допил кофе, швырнул стаканчики в мусорку. — Значит, ты не возражаешь?..

— Против чего?

— Ну, что я дело твое взял.

Яловегин замахал руками: