Новый Робинзон

Ружемон Луи де

С невероятными усилиями я, наконец, добрался до берега, но взобраться на него и встать на ноги не смог. Волны отбрасывали меня назад всякий раз, как я пытался сделать это. Я был очень утомлен и терял свои последние силы в борьбе с волнами. Один раз волна отбросила меня так далеко что я наверное утонул бы, если бы не Бруно. Собака явилась мне на помощь. Она ухватила меня за одежду и поплыла. Бруно проплыл со мной уже половину пути сквозь бурун, и казалось, ему не было очень трудно тащить меня.

Между тем я кое-как собрался с силами и, высвободив из зубов собаки свое платье,

уцепился зубами за хвост Бруно. Собака плыла и тащила меня за собой…

Наконец, я очутился на берегу. Я был так измучен, что не мог держаться на ногах, и, отойдя от берега, тут же повалился на песок.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Пустынный остров. — Мой плот. — Ужасное открытие. — На месте кораблекрушения. — Добывание огня. — Мой флаг. — Без одежды. — Посев. — Дом из жемчужных раковин. — Мои занятия и развлечения.

КАК ТОЛЬКО я оправился настолько, что смог ходить, я бросился осматривать маленький островок или песчаную мель, на которой я очутился. Мне и в голову не приходило тогда, что на этой узенькой полоске песка мне придется прожить два с половиной года. Если бы я знал это тогда, то наверное бы сошел с ума. Это было пустынное и мрачное место. Ни дерева, ни кустика, — маленькая песчаная коса с немногими клочками травы, кое-где пробивавшейся сквозь ее иссушенную поверхность. Вряд ли кто позавидует участи человека, выброшенного на остров в тропиках, на такой остров, как мой, разумеется.

Мой островок имел около полукилометра длины и был совсем узенький. Над водой он возвышался на какой-нибудь метр. На нем не было следов каких-либо зверей, но морские птицы водились в изобилии. Обойти остров вокруг было нехитрое дело. Это заняло у меня всего-навсего десять минут. Пресной воды я не нашел. Вы поймете, как я огорчился этим.

С тревогой глядел я на свою шхуну. До тех пор, пока она продержится над водой, я буду в безопасности, потому что на ней большой запас воды и провизии. Так как погода была подходящая, и луна хорошо освещала море (была уже ночь), то я решился проплыть на шхуну, чтобы захватить немного пищи и одежды.

Я добрался до шхуны без особого труда и легко взобрался на борт. Но достать мне удалось немного: палуба была залита водой. Я нырнул все-таки в одну из кают и захватил там несколько одеял. Но никакой пищи достать мне не удалось.

С бесконечным трудом я соорудил нечто вроде плота из обломков дерева, которые плавали возле палубы. На этот плот я сложил одеяла, дубовый сундук и еще кое-какие вещи. Но когда я спустил свой плот на воду, то увидел, что прилив уже кончился. Без прилива я не смог бы втащить все эти вещи на берег. Ночь была тихая, и я решил остаться на шхуне на несколько часов и отдохнуть в ожидании прилива.

Ночь прошла покойно. Утром, как только начался прилив, я отвязал свой плот и поплыл на нем к берегу. Прибыв на остров, я еще раз хорошенько осмотрел его. Я искал удобного места для жилья.

Во время этого обхода я сделал открытие, которое привело меня в ужас и глубокое отчаяние. Сначала мое

внимание было привлечено человеческим черепом, который лежал около небольшой ямки в песке. Рассмотрев ямку повнимательнее, я пришел к заключению, что она вырыта лопатой. Я начал пальцами разрывать песок и не успел раскопать в глубину больше десятка сантиметров, как нашел множество человеческих костей.

Вид их заставил меня задрожать. Тяжелые мысли вызвали у меня эти кости.

«Скоро и мои кости присоединятся к этой куче!» — подумал я.

Мое отчаяние было так велико, что мне пришлось оставить это место и постараться заняться чем-нибудь, чтобы отвлечь свои мысли. Через некоторое время мне удалось несколько побороть свое расстройство, и я возобновил раскопки.

16 полных человеческих скелетов лежали, через час работы, передо мной на песке. 14 из них принадлежали взрослым мужчинам, а 2 были поменьше — детские или, скорее, женские.

В это утро я позавтракал яйцами птиц, но воды достать мне не удалось. Между девятью и десятью часами, когда вода стояла очень низко, я опять добрался до шхуны и набрал там столько разных вещей, сколько только смог дотащить до берега. Я спускался с большой опасностью в затопленные каюты и вытащил оттуда топор, свой лук со стрелами (я всегда любил заниматься стрельбой из лука и еще задолго до своего отъезда из Швейцарии прославился там как отличный стрелок). Захватил я с собой и кухонный котелок и много других вещей. Все эти вещи имели для меня важное, буквально жизненное значение. Особенно пригодились мне стрелы и топор. Несколько раз они спасали мне жизнь в последующие годы.

Я очень был рад луку и стрелам. С их помощью я мог добыть себе пищу, мог настрелять морских птиц. На шхуне был большой запас ружей и припасов к ним, но порох был испорчен водой, а ружья без пороха — на что были мне они нужны? При помощи топора я обрубил некоторые деревянные части шхуны, которые могли послужить мне топливом, и побросал их за борт. Течение принесло их к берегу.

Вернувшись на остров, я занялся добыванием огня. Я расщипал кусок веревки, а затем начал сильно тереть друг о друга два куска дерева, обложив их легко воспламеняющейся паклей. Но сколько я ни тер, ничего у меня не вышло. После получасового трения куски только чуть нагрелись, а я уже выбился из сил. Не понимаю, как это дикари ухитряются добывать огонь трением!

До сих пор у меня не было никакого убежища. Ночью я спал просто на песке, закутавшись в одеяло. На третье или на четвертое утро я заметил, что во время отлива на шхуну можно добраться и пешком, перебираясь со скалы на скалу. Благодаря этому я смог перетащить на берег несколько бочонков с пресной водой, бочонок муки и множество разных припасов. Все это, а также паруса, веревки, брусья и прочее, я благополучно доставил на остров. Поев, я устроил себе из брусьев и парусов нечто вроде навеса, который должен был служить мне жильем. В числе вещей, которые я принес со шхуны, находились — каменный топор, взятый нами у австралийцев, и множество кусков дерева особой породы с Новой Гвинеи. Это дерево имело свойство тлеть по нескольку часов подряд, не загораясь пламенем.