Новый Робинзон

Ружемон Луи де

Чернокожие удалились и через некоторое время возвратились ярко раскрашенными. Их тела были покрыты желтыми, красными и белыми полосами. Эта разрисовка служила приготовлением к великому корреббори в честь моего прибытия, и я, понятно, должен был принять участие в этом празднестве. Корреббори у австралийских народов называется нечто среднее между религиозным обрядом и празднеством. Устраивается этот корреббори по самым разнообразным причинам. Всю ночь продолжался корреббори, обставленный большой торжественностью. От меня не требовалось многого. Я должен был сидеть тут же с дикарями, ударять палкой о палку и принимать участие в всеобщих криках. Это было нетрудно делать,

но однообразие этого занятия так наскучило мне, что я еще до полуночи отправился в свой гамак.

Утром следующего дня мы увидели целую флотилию плотов, приближавшихся к нам со стороны материка. Вскоре на берег сошло около пятидесяти туземцев. При виде меня и моих вещей они выразили то же самое удивление и испуг, с которыми я уже достаточно был знаком. Несколько часов спустя мы все покинули остров. Впереди всех ехал на своей лодке я. Эта лодка, между прочим, вызывала у дикарей не меньшее удивление, чем и я сам. Дикари быстро двигали вперед свои плоты, действуя только одним веслом. Это весло они погружали в воду сначала с одной стороны плота, а затем быстро перебегали на другую сторону.

На высоком берегу я увидел огромную толпу чернокожих. Здесь были и мужчины, и женщины, и дети — все голые. Как только мы подошли к берегу, вся эта толпа бросилась осматривать мою лодку.

Я сидел в лодке растерянный и оглушенный громкими криками и болтовней. Наконец, чернокожие, выезжавшие на остров встречать нас, пришли мне на помощь. Они с видимой гордостью проводили меня через толпу до небольшого холмика, с которого виднелось вдали становище туземцев. Тут я узнал, что весть о моем прибытии уже успела распространиться далеко кругом. Поэтому на берегу и собралась такая толпа. Многие успели придти издалека, чтобы поглядеть на «белого» человека.

Поселение дикарей, к которому мы направились, состояло всего из двадцати-тридцати шалашей, кое-как построенных и годных только в качестве защиты от ветра. Они имели полукруглую форму и спереди были открыты; крыш у них не было совсем. Между такими шалашами я заметил несколько хижинок, имевших форму тупых сахарных голов. Эти хижинки были невелики — около 2 метров высоты и метра 4 в поперечнике. У их основания было проделано небольшое отверстие, через которое и пролезал внутрь хозяин жилья. Окон не было, и внутри хижинки было совершенно темно.

Мне сообщили, что и я могу получить в свое распоряжение одну из хижинок любого фасона. Я выбрал «сахарную голову». Ямба и несколько других женщин тотчас же принялись за постройку. Менее чем через час моя хижина была уже готова. Я не остался смотреть, как они строят, а отправился с несколькими туземцами осмотреть соседние поселения. Всюду туземцы встречали меня очень хорошо, выражали всячески свою дружбу и уважение. Простой кусок красной материи, спускавшийся у меня ниже пояса, вызывал у них большое удивление. Больше же всего они были поражены моими следами на земле. Туземцы во время ходьбы выворачивали ноги как-то набок, так что вместо полного отпечатка всей ступни на земле получался только, так сказать, половинный след. Я при ходьбе становился на всю ступню, вся ступня и отпечатывалась. Такой отпечаток моей ступни так поражал туземцев, что они собирались толпой у каждого моего следа, внимательно рассматривали его, низко нагнувшись к земле, хлопали руками и взвизгивали от изумления.

Гостеприимству туземцев не было предела. Их подарки завалили мою хижину. Тут были и такие лакомые вещи, как мясо кенгуру, крысы, змеи, большие личинки жуков, рыба. Печеные змеи, правда, оказались довольно вкусными, но туземцы совсем не употребляли

соли, а без соли есть было мне непривычно. Змеи пеклись обыкновенно целиком, вместе с кожей. Их мясо было сочно и нежно, но имело не совсем приятный запах. Способ печения мяса был такой. Туземцы выкапывали в песке руками яму и на дно ее клали то, что собирались печь. Поверх пищи насыпался слой песку, потом клалось несколько камней, а поверх всего этого уже разводился огонь…

Двуутробчатых крыс здесь было довольно много, а иногда они появлялись в таком огромном количестве, что наносили серьезный вред. Они были очень крупны и темно окрашены. Мясо их довольно вкусно. Ловлей их занимались всегда женщины или дети и делали это очень просто: в крысиную норку всовывали палку, а когда крыса выбегала, то убивали ее этой же палкой. На женщинах здесь вообще лежало много разнообразных обязанностей. Они должны были заготавливать запасы жирной глины, которой мужчины смазывали свои тела, чтобы предохранить их от жгучих солнечных лучей. Они должны были готовить краски, которыми чернокожие расписывали свою кожу. Горе той женщине, у которой не окажется ко времени корреббори полного набора всех красок для мужа! Одной из самых главных обязанностей было отыскивание различных кореньев для обеда. Наиболее употребляемым из таких кореньев, кроме прекрасного на вкус ямса, был корень особого вида водяной лилии, несколько напоминавший вкус сладкого картофеля.

Все это время и много месяцев спустя моя лодка и все, что в ней находилось, были предохранены от воровства и истребления очень простым способом. Ямба воткнула около лодки две палки крест-накрест. Очевидно это был какой-то запретительный знак — ни один из туземцев не дотронулся до лодки, пока палки стояли здесь. Я уверен в том, что лодка могла простоять до тех пор, пока не развалилась бы и не сгнила, — никто бы и пальцем ее не тронул. Такую силу среди туземцев имеют их запретительные знаки или, как их называют, «табу»!

Прошло несколько дней, и туземцы стали очень настойчиво предлагать мне остаться с ними навсегда. Они, вероятно, слышали от Ямбы о странных и чудесных вещах, которыми я обладал, слышали и о той чудодейственной силе, которой я был одарен, по мнению Ямбы. Этот план — навсегда проститься с возможностью вернуться в цивилизованный мир — мало мне улыбался. Я стал подумывать о том, как бы мне поскладнее ответить дикарям: ведь мой прямой отказ мог сильно раздражить их. Но тут случилось еще одно происшествие, которое окончательно поставило меня в тупик.

Случилось все это совершенно неожиданно.

Я стоял возле своей лодки, раздумывая о том, как бы мне уйти от этих туземцев. Вдруг я увидел двух вождей племени, все тело которых было великолепно разрисовано самыми яркими красками, а головы украшены перьями. Они приближались ко мне, ведя с собой молоденькую девушку с довольно приятным лицом. За ними следовала большая толпа туземцев. Вожди и девушка остановились в нескольких шагах от меня. Тогда один из вождей выступил вперед и предложил мне огромную дубину с большим утолщением на одном из ее концов. Это оружие называлось у них «вадди». Подав мне дубину, вождь знаками дал мне понять, что я должен ударить ею девушку по голове. Я пришел в ужас. Я вспомнил рассказы Ямбы и решил, что туземцы хотят устроить в честь меня каннибальский пир и что — это было ужаснее всего — я должен буду начать его, проглотив кусок мяса этой несчастной улыбающейся девушки. «Очевидно, — рассуждал я, — они привели ее ко мне для того, чтобы я собственноручно убил ее». Я решил не делать этого, хотя бы ослушание и грозило мне смертью.