Новый Вавилон
Шрифт:
— Экклесия выявила худшего врага, одного и того же повсюду в мире, где победила демократия. За короткой эйфорией следует разочарование. Тяга к новым утопиям. Вы олицетворяете одну из новых утопий. Вы — надежда для миллиардов жителей планеты, которые чувствуют себя слишком одинокими, беспомощными, почти безвестными существами без малейшей поддержки. Ваши убеждения — яд для Всемирной Организации Передвижения. Отрава, способная распространиться по всем морям и побережьям планеты и разрушить принципы Конституции 2058 года. Одна Земля, один народ, один язык…
Свист и гневные выкрики заглушили
— В одном вы точно ошибаетесь. Объединенная Земля способна, как и народы и цивилизации былых времен, оставить детям достойное наследство.
Ропот усилился, и Лилио повысил голос:
— Что мешает мировому правительству строить новые храмы? Новые башни? Новые замки?
— Они делают это ради наживы! — выкрикнул кто-то из задних рядов. — Бездушный бетон, лишенные истории камни, дворцы без прошлого, только это у них и есть. Коммерция — и ноль духовности!
Клео показалось, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля.
— ВОП завтра устраивает празднование столетия телепортации человека. Завтра! На острове Тристан-да-Кунья. Они хотят на несколько минут перенести туда все человечество, в огромное здание, самое большое из всех когда-либо строившихся на планете. В новую Вавилонскую башню!
В пещере воцарилась абсолютная тишина. Судя по всему, никто из изгоев не знал этого.
— Разве не то же самое делали наши предки? Священное место, памятное место, символичная церемония, ритуал, идеал. Этот проект президента Немрода, на мой взгляд, очень напоминает те, что придавали смысл жизни ваших народов, наций и территорий.
Лилио затянул паузу, и Асима Маждалави успела вклиниться с вопросом:
— А вы? Что об этом думаете лично вы? Зачем вы здесь? Что вы хотите сказать нам?
Де Кастро улыбнулся.
— Сказать? Я журналист и хочу выслушать вас. Я могу одно — информировать. Я добрался сюда с большим трудом ради нашей встречи и разговора. Если позволите, я расскажу миру о вашем существовании.
— Всемирный конгресс не позволит! — фыркнула Асима.
— Мне, конечно, попробуют помешать, как и всегда. Правда, до сих пор у них не очень-то получалось.
Клео не понравилась самодовольная улыбка Лилио, совершенно сейчас неуместная. На лице палестинки появилось скептическое выражение — очевидно, журналист не убедил и ее.
— Мне кажется, вы переоцениваете свои возможности, господин де Кастро. Хотите написать статью об изгоях? Великолепно! А дальше что? Сто других журналистов состряпают опровержение. Полагаете, что мы никогда не рассматривали подобную идею? Не хотели добраться до границы, уйти от патрулей и передать послание общественности? Защитить нашу честь? Некоторые из нас пытались, а толку? Возникли слухи, которые никого не взволновали. Земляне захлебываются информацией. Каждый час на Экклесии появляется новый вопрос, способный заставить планету вращаться в обратную сторону. Чтобы встряхнуть, расшевелить общественное мнение, требуются куда более зрелищные действия. Мы знаем, какие именно, но терроризм — не наш путь.
Аудитория зааплодировала. Клео не могла не восхититься верности изгоев своим принципам.
— У меня есть предложение! — выкрикнул Лилио,
Лилио замолчал, дав аудитории время осмыслить слова, потом сбросил с плеча рюкзак, открыл его, сунул внутрь руку и вскинул ее вверх, держа в кулаке несколько телепортеров.
По залу побежал ропот.
Всем, конечно же, был знаком этот ненавистный предмет. Которого были лишены только изгои.
Клео тоже не могла отвести взгляд от охапки телепортеров, Лилио походил на уличного торговца. У нее замерло сердце. Журналист ничего не оставил на волю случая и в деталях продумал свой план, как только узнал о существовании изгоев и обнаружил подпольные гаджеты в тайнике Тане Прао. И этот план был… совершенно безумен!
— У меня при себе сотни телепортеров, — продолжил Лилио, — и все они анонимны. Если вы пересечете границу Казахстана верхом, на велосипеде или пешком, дальше сможете перенестись в любое место, и никто не успеет помешать вам! — Журналист посмотрел на Асиму Маждалави, обвел взглядом сидевших в первом ряду каменного амфитеатра. — В Иерусалим, на эспланаду у храма, на Кипр, к линии Аттилы, к Марокканской стене, в Ирак, на стену цитадели Эрбиль или в Лхасу, к дворцу Потала.
Клео показалось, что Лилио запомнил, какие народы представляли мужчины и женщины, произносившие клятвы.
— Прежде чем ВОП отреагирует, вы водрузите флаг вашего народа в любом памятном месте и провозгласите любое послание на родном языке. Будете петь, молиться, танцевать, дадите задержать себя, а я буду во всех местах сразу, чтобы фотографировать, снимать на камеру и передавать материалы в «Индепендьенте Планет».
Лица людей выражали изумление. Некоторые изгои с трудом сдерживали слезы. Правду ли говорит этот журналист? Неужели, просто нажав на кнопку, можно вернуться на родину, куда они не надеялись попасть?
— Это справедливая сделка, — продолжал Лилио. — Я даю вам трибуну, заручившись обещанием ненасильственного протеста, вас услышит весь мир, а я буду единственным представителем средств масс-медиа.
Журналист замолчал. Никто не задал вопроса, люди перешептывались, обсуждали.
Асима Маждалави объявила, что закрывает заседание на тридцать минут и делегаты могут все обдумать и обсудить, после чего Международная ассамблея свободных народов проголосует за или против предложения Лилио де Кастро.
«Проголосует?» — изумилась Клео.
Она смотрела на радостные лица изгоев. Люди не обдумывали предложение Лилио, не спрашивали себя, стоит ли его принять, — нет, все обсуждали, к какому памятнику телепортируются, какую акцию устроят, какие слова произнесут и во что оденутся. Чудо, журналист подарил им чудо!
Никогда еще Лилио не был так популярен.
Никогда Клео не чувствовала к нему отвращения сильнее.
— Подождите! — Никто, даже Асима Маждалави, Лилио или Клео, не обратили внимания на ковыляющего к трибуне старика. — Не торопитесь, дорогие коллеги. У меня есть другое предложение. Я могу высказаться, госпожа делегат?