Ной. Всемирный потоп
Шрифт:
– Это все пошло от правителя! – убежденно сказал Сим. – Явал не знает, что такое добро и справедливость, слуги его тоже не знают этого, а от слуг уже передается народу. Голова управляет конечностями, разве не так?
– Голова, – согласился Ной. – Ты видишь ту старуху, что ведет на веревке козу?
Старуха шла впереди, и они ее нагоняли, потому что шла она медленно, еле-еле переставляя ноги. Коза была такой же старой, с дряблым отвисшим выменем и проплешинами на теле.
– Конечно, вижу! – ответил Сим.
– Догони ее, ударь,
– Прости, отец, мне послышалось…
– Ничего тебе не послышалось! – повысил голос Ной. – Догони старуху, ударь ее, обругай черными словами и отбери у нее козу! Я, отец твой, приказываю тебе!
Сим остановился, остановился и Ной. Какое-то время Сим недоуменно смотрел на отца, затем звонко хлопнул себя по лбу и громко рассмеялся.
– Я все понял, отец! Понял и запомнил! Ты хочешь сказать, что дело не в правителе, а в людях!
– Истинно так, – подтвердил Ной и продолжил уже на ходу. – Хорошего человека не заставишь сделать дурного, и ты только что почувствовал это на себе. Зло не только в правителе и в его слугах, зло повсюду. Разве Явал приказал мальчишкам дразнить и оскорблять нас? Разве он велел женщинам прогонять нас и кидаться в нас гнилыми плодами?
– Не велел, но всем известно, что правитель не расположен к тебе, отец, – ответил Сим. – И они понимают, что никто не спросит с них за твою обиду, кроме меня с братьями…
– Старуха бедна, она не знатного рода, и мы ее почти догнали, – сказал Ной. – Не хочешь бить ее и отбирать козу, так хотя бы швырни в нее камнем!
– Да, ты снова прав, – согласился Сим. – Ты всегда прав отец! Я счастлив, что родился твоим сыном, а не сыном какого-нибудь мерзавца вроде Атшара!
– А сейчас сын Атшара говорит ему: «Я счастлив, отец мой, что родился твоим сыном, а не сыном какого-нибудь безумца, вроде Ноя!
Сим рассмеялся, глядя на него, не смог удержаться от улыбки и Ной.
– Детям положено гордиться своими родителями, а родителям положено гордиться своими детьми, – сказал Ной, когда они прошли еще немного и свернули на широкую оживленную дорогу, что шла прямо к их дому. – Таков закон жизни.
– Да, это так, – согласился Сим, еще не понимая, к чему клонит отец.
Ной смотрел прямо перед собой, а Сим время от времени оглядывался по сторонам, выискивая тех, кто мог бы насмехаться над ними или еще как-то обидеть. «Отцу на сегодня достаточно обид, – думал он. – Сначала Атшар, чтобы его разорвало пополам, жадного негодяя! Потом эти гнусные мальчишки и их не менее гнусные матери! Испортили человеку настроение! Вот, едва улыбнулся отец и снова грустит. В глазах печаль, на переносице складка. За что ему это? Зачем ему это?».
Несмотря на многолюдье, никому не было дела до Ноя и Сима. Знакомые, попадавшиеся навстречу, кивали им на ходу или проходили мимо, не приветствуя. Причина такого отношения была двоякой. Одни боялись испортить отношения со старостой Сехом, называвшем Ноя безумцем и при
«Сказать или не сказать? – думал в это время Ной. – Если скажу – обрету советчика, с которым можно обсудить и который сможет помочь. Но и клин вобью между сыновьями, если скажу Симу, что подозреваю одного из его братьев в убийстве соседа Ирада. Сим может счесть меня безумным… А если не скажу, то буду опять носить в себе, не находя ни ответа, ни покоя. Родители не замечают многого из того, что видят их дети. Сим может помочь мне…»
Симу захотелось сказать отцу что-то доброе, что порадует его. Он начал подбирать подходящие слова и выстраивать их в фразы. Язык у Сима был подвешен не так хорошо, как у его братьев, он был более искусен в делах, нежели в речах, и никогда не отличался многословием.
Пока Сим думал, заговорил Ной.
– Такое дело, Сим… – начал он. – Есть одно дело…
– Скажи какое, отец, и я его сделаю, – тут же ответил Сим.
– Это даже не дело, а мысли, которые не дают мне покоя, – продолжал Ной. – Мысли по поводу Хама и по поводу Иафета тоже…
Слова падали тяжело, как камни, но раз уж начал, то надо доводить до конца. Сим выслушал отца молча. Он не выказал никакого удивления или не счел нужным выказывать.
– Скажи мне, что ты думаешь, – попросил Ной, когда рассказал Симу все.
– С Иафетом творится неладное, – согласился Сим. – Печаль лежит на сердце его, иногда он пытается прогнать ее, но она возвращается. И началось это с того дня, как ты рассказал нам о том, что услышал от Господа нашего.
– И в тот же день убили Ирада, – напомнил Ной. Сим кивнул, но думал он о другом.
– Наверное, я догадываюсь о причине печали Иафета, – сказал он, пройдя несколько шагов. – Он скорбит по миру, который обречен на гибель, и больше всего в этом мире ему жаль Адиду, дочь шорника Вреса. Ты знаешь, отец, что до женитьбы на Шеве Иафет думал жениться на Адиде?
– Он и слова мне не сказал об этом! – воскликнул Ной. – И даже намека не сделал! Откуда же я мог знать?
– Мне он тоже не сказал, но я заметил. Застал их ночью в саду. Услышал шум, подумал, что это воры, потому что дело было накануне сбора плодов, взял дубину и пошел туда. Когда подошел ближе, догадался, что шум иного свойства, не такой, что производят воры, в спешке срывающие спелые плоды. Приблизился, осторожно раздвинул листву и увидел Иафета, обнимающего Адиду и целующего ее лицо. Увидел и ушел так же тихо, как и пришел. Так и узнал. А вскоре я услышал, что Адиду взял какой-то богач из столицы. Врес с Адидой повезли товары на рынок, и там этот человек увидел Адиду и пленился ее красотой. Правда, тогда Иафет лучше скрывал свою грусть, ее почти не было заметно. Не то, что сейчас. Но то девушка вышла за другого, а то гибель мира… Нельзя сравнивать.