Нож великого летчика

Биргер Алексей Борисович

– Слушай, тебя не пора по-пырому в Кащенку отвезти?

– Да нет, ребят, я не сбрендил!
– стал с жаром доказывать я.
– Вы послушайте!.. Этот тип, которого мы видели - ему ведь не так много лет, просто он уже, как говорится, в расход выходит. А так, не удивлюсь, если ему всего шестнадцать-семнадцать, при том, что выглядит он на тридцать. Дальше. Внук генерала был последним - до меня, в смысле - кому Мадлена Людвиговна показывала нож и рассказывала о его ценности. Она говорила о нем, как о маленьком мальчике, он и остался для неё маленьким мальчиком, но ведь это было семь лет назад! Мы сами не сообразили, что за

семь лет мальчик должен вырасти! Допустим ему тогда было лет девять-десять... ну, может, одиннадцать. Сколько получается ему сейчас?

– От шестнадцати до восемнадцати, - пробормотал Димка, а Юрка молча кивнул.

– Пошли дальше. Мадлена Людвиговна упомянула, что мальчик глядел букой, такой был угрюмый бутуз. Похоже по характеру на типа, с которым мы столкнулись? Но и это не главное! А главное вот что. Ограда могилы этого восемнадцатилетнего парня, которого друзья поминали водкой, и скамья участка Смирновых, выкрашены точно такой же краской - и, судя по всему, в одно и то же время! Очень похоже на то, что друзья этого парня его поминали и красили ограду, а тут Смирновы были на кладбище и попросили их: вы, мол, лавочку у нас не покрасите, если краска останется, а мы вам доплатим? Те согласились, и мазанули лавочку, и этот тип запомнил, что лавочка участка Смирновых - это очень укромное место! То есть, получается, опять-таки, он из тех, кому семнадцать-восемнадцать лет - иначе бы что ему делать в компании друзей этого помершего парня?

– Кстати, как зовут этого помершего парня, ты не запомнил?
– спросил Юрка.

– Запомнил, - сказал я.
– Савраскин Макар Анатольевич. А что?

– Надо бы у Седого спросить, - сказал Юрка.
– Он всю округу знает. Если он подтвердит, что внук генерала Клементьева стал отпетой шпаной, и что этот внук дружил с Макаром Савраскиным, который не так давно окочурился - то, значит, ты прав. Ему резко не хватало денег на выпивку и гулянки - и он вспомнил про нож гувернантки его отца. Про нож, который стоит очень дорого. А заодно решил и собаку на Птичке загнать - чего церемониться?

– Седой сейчас должен быть или на стройке, или на школьном стадионе, сказал Димка.
– Давайте его сразу и найдем. Чего на завтра откладывать? Завтра у нас других дел будет полно.

Мы с этим согласились, и отправились искать Седого. Нашли мы его не на стройке и не на школьном стадионе, а за стадионом, где он сидел на полуразвалившейся скамье и аккуратно раскуривал папиросу. Уже наступали сумерки, и огонек папиросы - крепкого кубинского горлодера без фильтра, в те времена вся Москва была завалена кубинским табаком, и ещё египетский встречался (сигареты "Нефертити", которых никто сейчас не помнит, а тогда они многим нравились) - высвечивался будто один из отблесков дымно-розового заката над Москвой.

– Ну?
– спросил Седой, когда мы остановились перед ним в нерешительности.
– Не телитесь, выкладывайте, чего надо. Про марки спросить хотите?

– Нет, Седой, не про марки, - проговорил Димка.
– Хотели спросить, ты не знаешь, как погиб такой Макар Савраскин?

– Нормально погиб, - буркнул Седой.
– В машинном отделении лифта его током ударило, когда он раскурочить что-то там пытался... А что?

– Да вот, хотели узнать, не было ли среди его друзей парня, который внук генерала Клементьева...
– проговорил я.

– Клим?
– Седой вскинул голову.
– То есть,

вообще-то его Пашкой зовут, но все кличут его Климом. Есть такой. А что?
– опять повторил он.

– Да нет, ничего...
– проговорил я.
– Просто узнать хотели...

Мы сделали движение, чтобы уйти, но Седой с неожиданной резкостью сказал:

– Стоп на месте! Начали - так договаривайте. Чего вы с Климом не поделили?

– Он...
– я сглотнул.
– Он одну вещь украл... Точнее, две вещи, но одну мы заставили его сегодня вернуть...

– Вернуть?
– Седой прищурился.
– Заставили? Что-то вы больно целенькие, только у тебя морда покарябана.

– Ну да, мы с ним сцепились немножко, но...
– начал Димка.

– Сцепились? Немножко?
– Седой напрягся, потом потянулся, расправляя плечи.
– Пацаны, вы в своем уме?

– А что?
– это теперь Юрка спросил.

– Да то, что вижу вас непокалеченными. Это же недоумок, и без всяких тормозов. Ему на перо вас поднять - раз плюнуть.

– Он и хотел, - сказал Димка.
– Но нас трое было, а Ленька стальным прутом вооружился, и даже огрел его разок. Он больше не рискнул сунуться.

– Ты его огрел?
– Седой смотрел на меня как-то странно.

– Ну да...
– сказал я.

– Ох, пацаны!..
– Седой встал, затянулся в последний раз и в сердцах выбросил окурок куда-то вдаль.
– Вы хоть понимаете, с кем связались? По нему давно тюряга плачет, он полный дебил, по три года в каждом классе сидел, сейчас второй год в седьмом классе тужится... Он вон в той школе учится, - Седой показал рукой в сторону, где далеко за нашим кварталом встречались Бакунинская и Большая Почтовая.
– То есть, не учится, потому что на уроках не бывает. Учителя от него стонут и ждут не дождутся, когда дотянут его до восьмого класса, чтобы можно было выпихнуть его в ПТУ. Если бы не дед - герой войны, он бы уже десять раз мотал срок в колонии. Говорят, дед его отмазывает до поры до времени, но сам так зол на него, что велел ему не появляться у него перед глазами... Он же с настоящей бандой связан, мелких таких шпаненков, которые самые опасные, а его друзья-приятели постарше уже все через срока прошли. Кое-кто и сейчас сидит. Улавливаете?

– Улавливаем...
– потеряно пробормотали мы.

– Так что теперь ходите только вместе, по людным улицам, и никуда не суйтесь, ясно?
– сказал Седой.
– Полгода должно пройти, не меньше, чтобы он про вас позабыл и перестал искать. А увидите его - сразу бегите на другую сторону улицы, а ещё лучше, прячьтесь, если есть, куда спрятаться. Стальной прут вам не всегда вовремя подвернется, а его финка всегда при нем.

– Не получится нам прятаться, - хмуро сказал Юрка.
– Мы на завтра с ним встречу назначили.

– Встречу?
– у Седого дрогнули губы, словно он собирался то ли рассмеяться, то ли выругаться.

– Ну да, - объяснил Димка.
– Мы с ним должны встретиться, чтобы он вернул нам вторую украденную вещь.

– И где вы должны встретиться?
– полюбопытствовал Седой.

– На пустыре за Гороховым полем, - ответил я.

Седой присвистнул.

– Ценная вещь?
– спросил он.

– Очень, - ответил я.
– Нож. Мало того, что сам нож обалденный закачаешься, главное, что он когда-то принадлежал самому Сент-Экзюпери. Любой коллекционер за такой нож удавится.