Нрав трав или Владимир Ильич очень не любил герань
Шрифт:
Из трех работал только один лифт, им пришлось немного подождать. Миссис Кеннели вышла им навстречу из кухни, когда они вошли в крохотную прихожую - условия жизни в Урбансах были ужасающими, и становились все хуже и хуже.
– Ты бы посмотрел головизор, - сказала миссис Кеннели.
– Опять барахлит. Сегодня ты что-то рано, и Роб с тобой. Джек придет позже?
Мистер Кеннели коротко рассказал ей о несчастье, она подошла к Робу, обняла за плечи и прижала к себе. Роб удивился взглядам, которыми обменялись супруги, но не был уверен, что хочет понять
– 4
– Я поставила чайник. Идите в комнату, сейчас принесу чай.
В гостиной работал головизор, показывали какую-то "мыльную оперу". Изображение то и дело двоилось, троилось, расплывались смутные фигуры неестественных цветов. Мистер Кеннели чертыхнулся, выключил головизор, снял заднюю крышку и принялся возиться с починкой. Роб понаблюдал за ним немного и пошел в кухню. Кухонька была настолько тесной, что когда там хозяйничала миссис Кеннели, для кого-то еще оставалось очень мало места.
– Что такое, Роб?
– спросила она.
– Я просто хотел склеить книгу. Вот - страница порвалась. У вас есть что-нибудь?
– Книги, - она покачала головой.
– И какой в них только прок? Ну, да ладно. Где-то была липкая лента. Посмотри на верхней полке.
Роб сложил порванные края и аккуратно склеил. Наблюдая за ним, миссис Кеннели спросила, как так получилось, и Роб рассказал о бунте.
– Хулиганы. Слишком много их развелось, - проворчала она.
– Надо бы всех забрать в армию да отправить в Китай.
Война в Китае шла, сколько Роб себя помнил. Иногда смутьянам предлагалось право выбора: армия или тюрьма. Миссис Кеннели говорила об этом как бы между прочим, готовя чай. Да, идет война, но так далеко, словно ее и нет вовсе. Она протянула Робу поднос, уставленный чашками, с чайником и тарелкой, полной шоколадного печенья.
– Отнеси в комнату, я тут приберу, - сказала она, - и через минутку приду.
Мистер Кеннели еще возился с головизором. Поставив поднос на кофейный столик, Роб подошел к окну: сплошная пелена дождя закрывала узкий простенок между их домом и соседним. Он стоял, глядя на размытый силуэт улицы, думал об отце и чувствовал себя несчастным.
***
В квартире была свободная спальня. Раньше там жила дочь Кеннели она вышла замуж и уехала из дома. Робу отвели эту комнату с украшенной лепными розочками кроватью розового же цвета. Он немного почитал, но быстро устал, потушил свет и вскоре уснул.
Спал он недолго и проснулся, почувствовав сильную жажду. Он пошел в ванную, стараясь ступать как можно тише, чтобы никого не разбудить. Роб был уверен, что уже далеко за полночь, но, проходя по коридору, услышал голоса - из-под двери гостиной пробивалась полоска света. Разговаривали, по меньшей мере, трое. Мужчины. Казалось, о чем-то спорили. Возвращаясь на цыпочках из ванной, он вдруг услышал имя своего отца и остановился. Доносились только отдельные слова, и Роб не мог уловить смысл разговора. Опасаясь, что кто-нибудь выйдет в коридор и застанет его за столь дурным занятием, как подслушивание, он вернулся в комнату.
Сон
– Что-то здесь не чисто, - произнес незнакомый голос.
– Я еще неделю назад ему говорил: будь начеку.
– Несчастный случай, - другой голос.
– Не надо испытывать судьбу. Я предупреждал его. Это опасное дело. Да, приходится рисковать, и нам всем лучше хорошенько это усвоить. Не только ради нас самих, но и ради других.
– Тише, - сказал мистер Кеннели.
– Там парнишка. Я прикрою дверь поплотнее.
– 5
Раздались шаги, и дверь мягко затворилась. Еще несколько минут звучали приглушенные голоса; наконец, гости ушли, а мистер Кеннели вернулся в свою комнату. "Как же так?
– думал Роб.
– Они во всем обвиняют отца! Будто бы из-за него рискуют другие. Какая чепуха! Ведь дело только в оголенном проводе, отец просто ошибся! А мистер Кеннели... Вместо того, чтобы заступиться за отца, он промолчал!". Роб ненавидел его.
Наконец, мальчик уснул.
***
Больница размещалась в довольно новом здании. Сорок с лишним этажей из бледно-зеленого пластика. В окнах отражалось радостное весеннее солнце. На крыше здания, опоясанные балконом, находились площадка для коптеров и сад. Здесь же ставили свои коптеры врачи, прилетая из Графства. По воскресеньям дежурил только основной костяк персонала клиники, поэтому в тот день коптеров было мало.
Супруги Кеннели и Роб примкнули к очереди возле лифтов. Пока не начался прием, лифты не включали. Наконец, заработали одновременно все; они быстро поднялись наверх и встали в другую очередь перед входом в отделение. Унылый клерк, подстриженный по последней моде "под тонзуру", проверял фамилии по списку.
– Рэндал?
– спросил он, когда подошла их очередь.
– Не значится. Вы ошиблись.
– Но нам сказали, что он здесь.
– Вечно они все путают, - равнодушно ответил клерк.
– Спуститесь вниз и спросите еще раз.
Мистер Кеннели сказал спокойно, но очень твердо:
– Нет. Позвоните и узнайте. У нас нет времени бегать взад-вперед по вашей команде.
– Правила гласят...
– Меня не интересуют правила, - медленно проговорил мистер Кеннели, наклонившись над столом.
– Звоните.
Клерк мрачно подчинился. Звонил он не по видеофону, а по обычному телефону. В тихом шепоте, доносящимся с другого конца провода, невозможно было разобрать ни слова.
– Да, понял, - сказал клерк и положил трубку.
– Ну?
– спросил мистер Кеннели.
– Где он?
– В морге, - ответил клерк.
– Поступил в реанимацию сегодня утром. Скончался от сердечной недостаточности.
– Этого не может быть!
– закричал мистер Кеннели.
Еще не сознавая, что произошло, Роб увидел, как он побледнел.