NRXA, я люблю тебя!
Шрифт:
ЛЮБОВЬ-это не слезы, истерики и суицид, а радость, веселье, праздник…
Когда говоришь «Я его люблю» с гордостью и счастьем, а не с упреками и
разочарованием. Как сказал однажды Вилле Вало*: «Фразу I love you можно
сказать ТАК, что она прозвучит как I hate you**»
… Сегодня замечательный день. С утра светит солнце, а на небе была радуга.
А я выхожу замуж! За Йона… И я с радостью могу сказать, что ОН САМЫЙ
ЛУЧШИЙ!
(приписано мелким почерком)
Думаю
Может быть просто «Ивил-Герц»?
«Мы к Джонни Новаку в 548…»- сказал Йон медсестрам в регистратуре
клиники.
«548 на карантине…»- ответила медсестра. «Там вчера мальчик умер…»
«Jesus Christ***…»- в один голос воскликнули Кейт и Йон.
«Новак, какой же ты урод…»- Кейт сидела на кресле у меня в палате и курила
в окно. «Ты хоть мог нам сказать, что тебя перевели в другую палату?»- зло
говорил Йон. «Я тебе звонил – ты не брал трубку…»- Йон покачал головой, вспоминая, как они с Кейт сидели в кафешке и не отвечали на звонки Новака.
«Ты очень похудел…»- не глядя на меня, сказала Кейт. Она сидела лицом к
окну. Ветер из окна трепал ее челку, и она то и дело поправляла падающие на
глаза пряди. «Ты прокрасилась?»- удивленно спросил я. «Мы собираемся
пожениться…»- хором ответили Йон с Кейт. Я вскочил на кровати – резкое
движение натужной болью отдалось куда-то в низ живота. «Что?»- с ужасом
спросил я. Но по их счастливым лицом было понятно, что ужас касается
только меня одного. Я бессильно опустился на кровать и закрыл глаза. Ветер
из открытого окна обдувал меня, я поежился. Йон и Кейт молчали. «И давно
вы?»- нарушил тишину я хриплым голосом. Хриплым, потому что соленый
комок в горле мешал мне говорить. «Давно…»- ответил Йон. Они стояли ТАК
близко друг к другу, что казалось, что они одно целое. Кейт изменилась.
Стала как будто более взрослой, серьезной. Даже одеваться стала по-другому-
более сдержанно, что ли… И Йон… Мой милый Йон стал мужчиной…
«Чертовы ублюдки…»- в бессилии проговорил я, до крови кусая губы, чтобы
не закричать. «Кейт, выйди, пожалуйста…»- выдохнул я. «Прости, Новак…»-
бросила она мне, уходя.
«Я никогда не ожидал от тебя – МОЕГО ЛУЧШЕГО ДРУГА такой
подлянки…»- зло говорил я Йону. Он сидел напротив меня опустив голову.
«Ты бы хоть постыдился ее сюда приводить…» – «Ты сам виноват, Новак…»-
ответил Йон: «Ты мне сказал, что она танцует, но что она ТАК танцует…»- да
уж, в этом я мог его понять. Кейт сама о себе частенько говорила:
«Единственный момент, когда можно в меня влюбиться – это когда увидишь, как я танцую…»
«Я люблю ее, Новак… По-настоящему!»-
холодно. Йон закрыл окно. Мне все равно было холодно. Где-то в глубине
души, часть которой в этот день умерла…
«Мне брать эту подушку Skeleton animals?»- спрашивала Кейт Йона. Они
второй час укладывали чемоданы дома у Ивил. «Зачем? У тебя их итак 3…»-
говорил Йон, пытаясь запихнуть предыдущие в чемодан. «Это ни в какие
ворота…»- зашла в комнату мать Ивил: «Малышка, что у тебя с волосами?»-
спросила она, кивая на новый цвет волос Кейт: «А, привет, Йон! Отлично
выглядишь! Уезжаешь куда-то?»- как всегда с мобильным телефоном у уха
говорила мама Кейт. «Мам! Я замуж выхожу!»- закатила глаза Кейт. «Я
помню, милая…»- пожала плечами Миссис Ивил. В дверь позвонили. «Кого
опять…»- хором в два голоса сказали мать с дочерью. Переглянулись и
расхохотались.
«Кейт, какого черта!»- заорал с порога Алекзандер Биркен. Он был как всегда
прекрасен в своих «армани» и «габбане». «Что еще?»- скривилась девушка.
«Ты выходишь замуж за какого-то сопляка…»- закричал Биркен. «Уж лучше
за сопляка, чем за старого извращенца…»- усмехнулась Кейт. Хлоп. Звонкая
пощечина прошлась по лицу Ивил. «Мужик, ты что? А ну пошел вон! Это
моя девушка!»- Бах. Кулак правой руки Йона приземлился аккурат в челюсть
Биркену. Дверь за гостем с шумом захлопнулась. Кейт в шоке смотрела на
взбешенного Йона: «Ты крут, милый!»- восхитилась она. Йон только
улыбнулся…
«Кажется это конец…»- тихо прошептал я. «Зато мы вместе…»- так же тихо
отозвалась Ана. «Черт, Новак, как же холодно… Закрой окно!»- попросила
она. В ее тоненьких пальчиках толстая сигарета, которую она курила, выглядела как-то по-детски нелепо. «Окно закрыто…»- ответил я. За окном
шел дождь. Капли барабанили по стеклам и подоконнику. Мы слушали шум
дождя, как какую-то понятную только нам двоим музыку. Она прижималась
ко мне, сидя на холодном полу в больничной палате. Я обнимал ее, чувствуя
как в ее все еще живом пока теле, бьется маленькое сердечко. Дождь за окном
пел о нас… О том, как мы НЕВОЗМОЖНО больны несуществующей
болезнью… Anorexia Nevrosa, по научному. Мне тоже было холодно. Очень
холодно. И рядом с Ней тоже…
«Я люблю тебя, Джонни…»- таким знакомым, почти родным голосом сказала
Она. «И я люблю тебя…»- ответил я, сжимая в руке ее ледяную ладошку. «Я
хочу умереть сейчас…»- говорила мне Ана. «Давай умрем вместе… Сейчас
так хорошо за окном, пойдем погуляем?»- говорила Она. Я наклонился к ней