Ну и что, что тролль
Шрифт:
– Что-то? Да еще такое? – Рапид негромко засмеялся, но глаза уже не щурились лукаво, а затвердели, словно кремешки.
– Если не хочешь, можешь не говорить, – ей было странно таким образом разговаривать с необычным, но все-таки компьютером. Прежде он был улитом, потом тупым и исполнительным троллем, а теперь – ну и дела!
– Не ответить, если женщина задала прямой вопрос? – озорные морщинки опять смягчили взгляд Рапида. – Да это же редкость, хотя бы из-за этого стоит быть искренним. Так вот, вы в какой-то степени правы, Тилли, что-то во мне есть. Я, понимаете ли, ученик
– О-о, – протянула она. – Того, которого привалило?
– Нет, другого.
– Ты тоже хочешь стать демоном?
Рапид посмотрел на нее. Нет, не как на дуру, но все-таки, как на человека, об уме которого был лучшего мнения.
– Как же я могу быть демоном, если я уже… Внимание, торможу!
Фордик резко остановился, и заслушавшийся Готфрид чуть не влетел в лобовое стекло.
– А что случилось?
Свет фар вместо того, чтобы освещать дорогу, уткнулся в какую-то бесформенную груду. Присмотревшись, они поняли, что это камни и земля, завалившие шоссе.
– Обвал, – объяснил Рапид. – Не везет, так не везет. Придется все-таки ехать через Снежинные горы, – он произнес странное название так, словно говорил о крупной неприятности. И голос у него дрогнул, почему-то очень не хотелось ему туда.
– А объехать обвал?
– Как? – спросил Рапид. – Слева и справа склоны по несколько десятков метров. Что ж, чему быть, того не миновать.
Похоже, что в новом облике у него были припасены пословицы и поговорки на все случаи жизни. Или это пароли Матильды?
Он осторожно развернулся. При этом свет фар соскользнул с дороги и потонул во мраке слева. У пассажиров засосало под ложечкой: они догадались, что темнота скрывает пустоту по обе стороны дороги. Пропасти? Не очень приятное впечатление!
К черным столбам скал они вернулись довольно быстро и без проблем, да и Рапид был спокоен. Поэтому Тилли решилась на новые вопросы. Но он не дал ей заговорить. Выскочил из фордика, открыл багажник, вытащил из него кучу тряпья и принялся затыкать все щели в машине.
– Что ты делаешь? – спросила Тилли.
– Вот они, Снежинные горы, впереди. Затыкаем все щели, закрываем все окна, и не вздумайте приоткрыть хотя бы на миллиметр. Понятно?
– Понятно, – ответила Тилли с тревогой и недоумением.
– Ничего нам не понятно, – сказал Алексей. – Что за приготовления?
– Просто поверьте мне на слово: когда мы поедем мимо Снежинных гор, нам будет грозить смертельная опасность. Окна и двери не открывать, из машины не выходить!
– Но в чем дело?
– Ничего особенного, если мы проедем без проблем. Сейчас некогда объяснять, время дорого!
Ошеломленная таким заявлением Тилли даже забыла об ознобе и почти не чувствовала боли в ногах. Шутка ли? – опять смертельная опасность. Не прошло еще и полусуток, как она покинула больницу, а смертельной опасности наелась досыта! Неприятнее всего было, конечно, что Рапид отказался объяснить, что им угрожает. Неизвестность всегда неприятна, а неведомая неприятность –
– Странно, – наконец заговорил Годфрид. – Понимаю, луна. Но снег там, наверху, блестит слишком ярко. Как будто светится сам по себе. Странно как-то…
Рапид бросил на него быстрый взгляд:– Я же говорил – это не снег. Это та самая опасность.
– То есть, этот снег… то есть, эта опасность светится? – спросила Тилли, чувствуя себя опять глупо. Как-то нелепо звучит: светящаяся опасность. Как, например, блестящий ужас или искрящийся страх.
Хотела уговорить Рапида, чтобы объяснил, в чем тут дело, как вдруг до их слуха донесся какой-то еле слышный звон или зудение – ну, вроде бы, как звенит надоедливый комар над ухом. Однако в этом месте комариное зудение было не одиночным, а хоровым. Ох нет, оно нарастало, как будто тысячи невидимых комаров вдруг завели в салоне фордика свою песню. И как будто размеры каждого из них то и дело увеличивались, а вместе с этим усиливались и голоса.
Все вопросительно смотрели на Рапида, но он не обратил на взгляды внимания, а водил глазами из стороны в сторону, словно ожидал увидеть что-то еще, кроме сияющих вершин в вышине и мелькания облитых лунным светом скал и кустарников вокруг.
– А что… – начала было Тилли, но в этот момент Рапид издал горловой звук и указал рукой влево.
Все резко повернули головы, но ничего особенного не увидели, разве что с одной из вершин катилось вниз светлое облачко. От них оно было далеко и направлялось совсем в другую сторону.
– Наверное, небольшая лавина, – предположила Тилли. – Когда я ездила в…
Рапид нетерпеливым движением передернул плечами, не сводя глаз с облачка. А оно, словно рой насекомых, вдруг неторопливо развернулось и направилось в их сторону.
Всем стало не по себе. Какими бы странными и невесомыми на вид не казались здешние лавины, но попадать под них желания ни у кого не было. С другой стороны, если это и была ожидаемая опасность, то зачем было затыкать все щели в фордике. Чтобы снег не набился внутрь? Но ведь если их засыплет, то как же они спасутся, если нельзя не только выходить из машины, но и даже открывать окна?
Больше ничего им додумать не удалось, потому что мир за окнами вдруг превратился в сияющую метель вроде тех, которые кружат внутри стеклянных шаров на елке. И небо с луной, и весь пейзаж, частями залитый лунным светом, частями провалившийся во мрак, исчезли в снежной круговерти. Странная лавина обрушилась на них и на весь горный мир!
Тилли охватил ужас: не хватало еще в этих безлюдных горах – они за все время не встретили ни одной машины – да еще ночью оказаться погребенными под снегом! Но выскочить тоже невозможно, в этом Рапид прав: лавина унесет с собой и покалечит.