Ну ты чего такая хилая? Глотай свой гараж!
Шрифт:
Он листает, листает, листает вниз миллиметровым ползунком, и все волоски встают дыбом от этого милиписечного шрифта, неволей цепляющего взгляд. Мозг взрывается, неспособный переварить поток канцеляризмов и парад баянов.
И – первый номер – за всеми следят через смартфоны.
Второе – прививки чипируют. И операции, и кровь из пальца, и поход к зубному.
Третье, над лёгкими бьется, – Александр был прав. Какого хрена он так, сука, был прав!
Четвертое – эх-эхович и есть главный Майкрофт Холмс, но у него есть Майкрафты пожиже – ни одна из фамилий ничего не говорит тытруберу.
Пятое – автор
Слава Продольченко не идиот, возвращается назад и читает внимательно, да вдумчиво, от усердия щурится. Челюсти сжаты так плотно, что вот-вот послышится скрежет и эмаль раскрошится.
Два часа ночи, безделье, любопытство, паранойя, бессонница, тупняк – и Славка Поперечный «верит», прикидывается, что каждое слово – правда.
А еще он нашаривает в кармане свой смартфон, но пока не достает. Открыв поисковик, с пересохшим языком пишет «ремонт смартфонов в домашний условиях», прописывая свою марку, и надеется, что ему покажут смартфон без пластмассовой черной оболочки.
На первой странице ничего нет, но Слава лезет все дальше в Гугл и на одном сайте, обвешанном шок-рекламой, находит «эту странность дочки Пугачевой скрывали, продолжение в источнике».
Два двадцать четыре – Слава смотрит на картинки.
Два двадцать пять – убирает мешающий гной из левого глаза.
И-и-и-и, два двадцать шесть – достает из кармана свой сматрфон, нежно проводит по чертовой черной пластмассе и хладнокровно снимает крышку, разбирая на мелкие детали, как на сайте, повреждая их отвагой и слабоумием, и ни одна мыслишка в пустой головушке не проскальзывает: что, мать твою, ты творишь – так тихонько он и добирается до мяса.
Она здесь. Маленькая, всего несколько миллиметров, подсоединенная к изнанке, глубоко в кишках, срощенная с ними, но Слава ломает цельный кусок, и инородный предмет, о котором ни слова на очень авторитетном сайте, вживленный так, что сливается с деталью на которой паразитирует, мимикрирует.
Слава берет «это» двумя пальцами.
В голове мыслей рой, они проносятся мимо зеркал души, отражаясь в них на такую малую часть секунды, для которой ученые еще не придумали название.
Пустота в башке. Он думает одновременно обо всем и ни о чем конкретном, когда кладет чип в ладонь и крепко сжимает. Острые края вгрызаются в плоть, ранят, коробят кожу до крови, но боль до затуманенного охуевшего мозга так и не доходит. Телефон лежит на диване, разобранный – бесполезный хлам, ты, последний «Айфон».
Ягодный гараж раз
Из матрицы выбрасывает обывателя, так почему же он так неестественно спокоен, когда теплый уютный мирок с любимой девушкой, с которой все идет к семерым по лавкам, женитьбе, свадьбе может потерпеть крах… и только большая, слаборазвитая страна на севере Евразии, с клоунами в госдуме и царем, конечно, вороватом, с рыльцем в пушку – не найдёт он покой до смерти, как Чевушевску и Ким Чен Ир, но посмотрите на того же Ира, Пол пота, Кастро – у нас то демократия, ой, все – точка.
Тупым Продольченка не назовешь – он смотрит много образовательных сериалов – придумывает шутки, точь-в-точь как у менторов из-за бугра, играет в ассасин крид – поэтому, когда Лиза проснется, обнаружит своего парня на кухне. Утром он скорбен,
– Доброе утро, обоссывать не нужно, я сам чаем обоссал айфон.
– Тоже мне трагедия! Новый купишь, ты у меня завидный холостяк – ей жалко бедненький маленький телефончик, пострадавший от руки этого варвара, и сказанное выше – это на автомате, не тыкать же лицом в жидкое обосралово своего мужика!
– А вот за то, что так и не пришел спать, получай! – улыбается обветренными ото сна губами, натужно, но на глубине зрачков такое тепло у нее…
И нет взрывов сверхновых, сколько не в вглядывайся.
– Ты мне, задолжал – она подходит и целует.
Страстно, с языком, приоткрывая мягкие губы, позволяя целовать уже себя. Руки привычно ложатся на талию, ее – обнимают шею.
Передает нелепо зажатый в руке презерватив, раскрывая свои намерения потрахаться.
Отрывается, шумно дышит, их любовь в том, как ловко запрыгивает на кухонный стол, как сдвигает черный шелк с половых губ, как лихорадочно смотрит ей в глаза, как облизывает налитые кровью губы, она уже намокла. Славян пальцами входит, стимулирует клитор изнутри, пока его целуют, тянутся облизать шею, согласно мычат, раскрывая пальцами себя.
Толстенный намек принят, Славян расстегивает ширинку, спускает трусы с первой попытки, открывая упаковку и раскатывает по члену, и наконец входит, плавно толкается в мокрую киску, узкую, не то что жопы – они предназначенные для сранья, а не пихания половых членов! Продольченко никогда не был любителем анального секса, и это то, что тебя, ограниченного, должно отвлекать от мужских жоп.
Внутренний монолог скучен и пресен, он тонет в сладко-сжимающийся на члене пизде, на приятно пахнущих волосах, на этом моменте близости. Она хрупкая, ее трещинами покроет, стоит Славе что-то сказать, вырывается гортанный стон от приближающегося оргазма, от просьбы сменить позу – глаза в глаза.
Они не голубые – теплые, карие. Слава вдыхает сладкий запах сухого шампуня с каштановых волос
Оргазм накрывает его на короткие сотые секунды, приятной судорогой, и Слава обмякает, пальцами натирая клитор, доводя до оргазма уже ее.
– Снова наснимаешь влогов, чтобы неделями бездельничать.
– Сначала куплю новый телефон.
– А отнести в сервис? Мажор, м?!
– После такого количества кофе, которое я вылил на него голого?!
– Ты был голый или телефон? Это вообще как? – она хмурится, сводит брови, на что он махает рукой.
Лиза тяжело вздыхает, чертя пальчиком на шее неведомые ей самой узоры
– В кой-то веке одновременно выйдем. Но я еще жду объяснение про голого!