Ну, здравствуй, Герой!
Шрифт:
Вот только и им, эти двести пятьдесят метров преодолеть — считанные секунды. А «пуль» в магазине «Баррета» всего десять. Зарядить винтовку повторно я просто не успею…
Никогда в жизни я ещё так быстро не стрелял! Тем более, из оружия с «повторительной» системой перезаряжания. Это казалось безумием, насколько резко моя рука дергала рычаг затворной рамы. Как быстро эта рама лязгала по своим салазкам, закидывая, досылая очередной «патрон» в «патронник». Возникало чувство, что, если ещё хоть чуточку быстрее, то я эту раму просто вырву из своей винтовки. Но нет — «Баррет» продолжал
Сам я чувствовал себя в эти секунды тоже… механизмом. Продолжением механизма «Баррета». Таким же холодным, механическим, равнодушным, бесчувственным и эффективным. Хотя, пожалуй, не совсем так: равнодушным я не был. Как и бесчувственным. Но притом был «ровным», руки не тряслись, дыхание не сбоило. Область видимости, естественно, сузилась — от «тоннельного» эффекта никуда не денешься, но это даже помогало эффективнее выбирать и поражать цель.
Страшно… было. Да — было страшно. Страх побуждал кровь вскипать. Он горячил, обжигал, подстёгивал, заставлял двигаться быстрей, быстрей и быстрей. И ещё быстрей! Быстрей самого себя!
Десять выстрелов — десять гаргулий. Потерянная секунда — холостой щелчок УСМ, когда «пули» в магазине закончились, и я перезаряжал, загоняя в «патронник» уже пустоту. Тяжело считать выстрелы свыше пяти, когда поддерживаешь такой темп стрельбы. Не до того становится. Не хватает внимания на это. Сосредотачиваешься на другом.
Секунда тупняка после непроизошедшего после нажатия на спусковую скобу выстрела. Затем вспышка озарения, и рука выхватывает так и продолжавший все эти дни, после возвращения из Дворца, болтаться на бедре револьвер. Ещё семь выстрелов слились практически в один — из револьвера стрелять куда как быстрее, чем из «Баррета». Особенно, когда стреляешь уже практически в упор.
Холостой щелчок курка, секунда тупняка, в которую пытаешься осознать, что всё — пуст. Стрелять больше нечем. И оскаленная пасть гаргульи, в которую по локоть вломилась моя левая рука, после отбива универсальным блоком «бан той» когтистой лапы монстра, летевшей мне в шею.
Отбив был выполнен мной полностью на автомате, совершенно без участия осознанной части разума. Притом, что я даже револьвер в момент проведения блока из правой руки не выпустил.
Просто, раз — и левая рука уже торчит из пасти гаргульи.
«Из пасти. Почему из пасти?» — возникает в пустой до звона голове дурацкий вопрос? Я ведь бил пальцами, тычковым ударом, «змеёй». Этот удар наносится либо в горло, либо в глаз противника. Куда-то ещё так «тыкать» малоэффективно. Может, конечно, эффектно, но неэффективно. А тут в пасть… Почему?
Могу для себя найти только одно объяснение: гаргулья дернулась. Успела отреагировать на моё движение. И заблокировала его доступным ей, но недоступным людям способом: схватила мою руку своей пастью. На встречном движении. И намеревалась её просто откусить. И откусила бы! Не будь моя рука уже оружием A-ранга, которое никак не в состоянии повредить монстр на два ранга ниже. Рука просто выбила те зубы, что успели её коснуться, и пробила череп на вылет.
Я заполошно вырвал руку из черепа гаргульи, разворотив его в процессе ещё сильнее, и начал нервно оглядываться-озираться. Стрелять было уже нечем. Пустой «Баррет» валялся на полу под ногами. Бесполезный «Кольт» зажат в правой руке. Сам я весь в крови. Глаза бешеные…
— Всё-всё! Всё! — поспешно твердил рядом со мной Саша, не решающийся дернуться или подойти на те два шага, что нас с ним разделяли. Почему? Ну, думаю, направленный ему в центр груди ствол моего револьвера — достаточное основание. Если приплюсовать к нему бешенный взгляд, в котором отсутствует понимание обстановки, и окровавленную руку, которая только что пробила череп C-рангового монстра. — Всё, Иван! Иван, они кончились! Всё!
— Всё… — тупо повторил за ним я. — Всё… — сказал ещё раз. Теперь уже значение этого слова начинало доходить до сознания. Руки опустились, а плечи расслабились сами собой. Из тела, словно стержень выдернули. Ноги начали слабеть и подкашиваться.
— Всё… — ещё раз проговорил Саша, после чего положил лук на пол, сам же снял со стены позади нас какой-то рюкзак с ремнями, более всего напоминавшими мне подвесную систему парашюта, и принялся крепить его у себя на спине.
Я недоуменно на него посмотрел. Он поймал мой взгляд и на пару секунд замер.
— Что? — спросил меня он. — А ты разве свои трофеи собирать не будешь?
— Собирать? — взлетели вверх мои брови. — А как? Они же… внизу?
— На, — снял со стены ещё один такой же, как у него, рюкзак и кинул мне. — Надевай. Полетели…
Минутка саморекламы: напоминаю про выкладку аудиоверсии "Здравствуй, Мир" по главам на Бусти
Выкладка продолжается. Уже двадцать шесть глав.
Глава 31
«Когда ты летишь с моста, то вдруг понимаешь, что все твои проблемы решаемы! Все! Кроме одной — ты уже летишь с моста...» — такая вот «цитата авторства выжившего самоубийцы», которая гуляет по Интернету, и настоящее происхождение которой уже не установить. Возможно, она и вовсе к каким-либо самоубийцам не имеет отношения, а была придумана левым ушлым блогером… Но уж очень она ёмкая, точная, сочная.
И именно она возникла в моей голове, в тот момент, когда я осознал, что уже сделал шаг через перила ограждения палубы гондолы дирижабля. УЖЕ…
Почему? И как до этого дошло?
Ну, тут сыграла свою роль похожесть ремней подвесной системы того ранца, что бросил мне Саша, на ремни подвесной системы земного парашюта. Вот я, будучи ещё в сильно неадекватном состоянии после только что прошедшего скоротечного боя, и надел этот ранец на себя, привычно, быстро, как десятки раз до этого… И так же привычно сделал шаг «за край рампы»: резкий, сильный, энергичный, как учили, что бы ранцем купола не задеть этот край и не зацепиться за него. Автоматически сгруппировался в «капельку»: левая рука на ремень подвесной, правая на «кольцо»…