Нуар
Шрифт:
Между тем Даниэль, отморгав свое, решительно выпрямился.
– Да! Мы их победим! Нет, мы уже победили!.. Кстати!..
Его взгляд остановился на той, что стояла рядом.
– Она со мной, – пояснил я. – Надеюсь, ты обойдешься без лишних вопросов, друг Даниэль?
Комиссар открыл рот. Подумав немного, вернул челюсть на место, так ничего и не сказав. Пастушка же, внезапно улыбнувшись, что-то наспевно проговорила на незнакомом языке. Даниэль сглотнул, взглянул удивленно.
– О-о! Мадемуазель, кажется, читает стихи?
Девушка пожала плечами:
– Вас услышали.
Мы скитальцы-каландары, нас связал один обет,Меж миров дороги ищем, а иных желаний нет.Кто любим – тот будет с нами, а врагов – простынет след.Прюдом, откашлявшись, провел рукой по встопорщенным усикам.
– В таком случае… Рич, говорю при свидетелях. Гони сюда франк!
И протянул ладонь.
Там, где лежала Мод, теперь было пусто. Вместо тела – неровный белый контур, наскоро выписанный мелом. Рядом скучал широкоплечий «ажан» в черном плаще. Я остановился, придержал Прюдома за локоть.
– Сочувствую, Рич, – понял он. – Интересная была женщина. Очень!
Я покачал головой.
– Не в этом дело. Бедняга Деметриос очень любил редкие игры, всякие японские шахматы, исландские шашки. А сейчас кто-то вмешался в нашу игру и начал сбивать фигуры бильярдным кием. Ты – редкая сволочь, Даниэль, но у меня никого не осталось в этом мире. Постарайся, чтоб хотя бы тебя не прикончили!
– О-о! – ничуть не обиделся он. – Хорошо сказано, Рич! Мне кажется, это может быть началом прекрасной дружбы. Но ты ошибаешься, у тебя полно доброжелателей. Да! Куда больше, чем ты думаешь. Пойдем, есть дело.
Белый контур остался за спиной, и мне сразу же стало легче. «Обе наши тени слились тогда в одну, обнявшись, мы застыли у любви в плену. Каждый прохожий знал про нас, что мы вдвоем в последний раз…»
Прощай, Лили Марлен!
– Рич! Рич! – на этот раз за локоть взяли меня. – Ты хоть смотри, куда идешь. Да! Свалишься в море, и лови тебя потом… Кстати, ты не боишься оставлять свою гурию в компании с этим русским?
Вначале я не понял, потом улыбнулся.
– Боюсь, и даже очень. Но, думаю, майор сумеет за себя постоять. В крайнем случае, убежит.
Впереди была черная громада волнореза. Мы возвращались к «Текоре», и я невольно замедлил шаг.
– Она неотразима! – вздохнул неунывающий Прюдом. – Эти восточные женщины! Пэри!.. Где бы встретить такую? О-о-о! Действительно, Рич, как ты ее нашел?
Я покосился на этого жизнелюбца.
– Придется подарить тебе картинку, друг Даниэль. Поглядишь на нее – и узнаешь все ответы. Только не испугайся.
Он заморгал, не понимая,
Кажется, Прюдом научился читать мысли. Остановился, покрутил головой.
– Все это не слишком весело, Рич. Понимаю! Я бы отправил тебя прямиком в гостиницу, а еще лучше – в больницу, к приличному врачу. Да! Но ты должен обязательно увидеть… Понимаешь, на «Текоре» были еще пассажиры.
– И что? – ничуть не удивился я. – Когда наступают последние времена, ад разверзается.
Друг Даниэль быстро перекрестился
– Не говори так, Рич! Даже если это, прости Дева Святая, правда. Не смей! Слышишь?
Желтый электрический свет, темные окна, портрет носатого генерала на стене, серая туша сейфа в углу, неистребимый запах пыли.
– Сюда, господин комиссар. Проходите, мсье Грай! Только не шумите.
…Она сидела за пустым казенным столом. Длиннополое темное пальто, нелепая круглая шапочка с вуалью, маленькая сумка. На краю столешницы – две черные перчатки. На нас не смотрела. Глаза закрыты, голова свесилась на грудь.
– Сомлела, – сержант с пшеничными усами негромко прокашлялся. – Странная мадемуазель, словно и не в себе. Паспорт американский, правильный, а визы нет. Мы ей кофе предложили, но мадемуазель отказалась.
Я не слушал. Не слышал. Хотелось закрыть глаза, шагнуть в спасительную тьму.
Прюдом взглянул нерешительно:
– Рич! Ты сам? Или лучше мне?
Не дождавшись ответа, провел ладонью по усам. Приосанился, шагнул к столу:
– Добрый вечер, дорогая мадемуазель Анади! Позвольте от имени французской колониальной администрации приветствовать вас в нашей славной Эль-Джадире!
– Меня зовут Адель Натали Дассин, – негромко проговорила она, не открывая глаз. – Я – гражданка США, прошу сообщить обо мне американскому консулу.
Даниэль обернулся, поманил, но я не сдвинулся с места. Комиссар поставил ближе стул, присел.
– Мадемуазель Анади… Простите, мисс Дассин. Здесь ваш знакомый, Ричард Грай, я его позвал. Да! Анади, я привел дядю Рича!
Девушка открыла глаза, ударила злым взглядом.
– Зачем? Я не хочу его видеть. Не хочу!..
В последний миг Прюдом успел отскочить – вместе со стулом. Стол я отодвинул сам.
– А тебя никто об этом не спрашивает!
Cхватил за плечи, рывком поднял, встряхнул от души.
…Господи! Да она выше меня ростом!..
– Как ты оказалась на этом чертовом корабле? Как? Говори, а то я из тебя душу вытрясу! Говори!..
& не стала вырываться. Взглянула прямо в глаза, оскалилась.
– Какое тебе дело, Рич? Ты мне не сторож, а я для тебя – даже не дырка между ebljami. Надеюсь, когда ты умирал, тебе было так же больно, как и мне!
– Стойте! Стойте!..