Нулевая область

Радов Анатолий Анатольевич

Макс повёл взглядом вокруг. Сарай был заставлен и завешен всякой всячиной. Деревянный верстак у стены, с чёрными тисками, нависшими над его правым краем, бочка в левом углу с поржавевшими обручами, рядом алюминиевая фляга прикрученная к тележке, поржавевшие замки, полотна для ножовки, водяные краны в виде связки баранок на медной проволоке висели на вбитых в стену гвоздиках. Легко угадывалось, что хозяин был запаслив. И если бы не произошла тридцать лет назад какая-то фигня, многое из этого было бы использовано по назначению.

Макс

поискал глазами ружьё, но не нашёл. Тогда он обернулся. Ружьё висело слева от дверного проёма на прибитой к стене деревянной вешалке. Макс протянул руку и провёл пальцами по прикладу, почувствовав бороздки. Потом сделал маленький шажок вперёд и снял его. Хотел было вскинуть и прицелиться, но вдруг до него дошла неприятная мысль – плечо же.

– Блин – с досадой ругнулся Макс – От отдачи боль по-любому вернётся. Это не утиного мяса отщипнуть.

Он медленно повесил ружьё на место, и несколько секунд смотрел на него с каким-то сожалением. Потом развернулся и подошёл к верстаку. Здесь, помимо всякой мелочи вроде гнутых гвоздей и ржавых шурупов, валялись россыпью с десяток латунных гильз. Слева, в железном ящичке лежали патроны. Ближе к стене, в полумраке, стояла трёхлитровая банка, на дне которой было немного серого порошка. Макс поднял банку и стал разглядывать её на свету.

– Это порох – понял Макс.

Он аккуратно поставил банку обратно.

– А ведь мало – сказал он себе под нос.

Конечно, в этих делах он был полным профаном, сколько там нужно этого пороха на один заряд он даже смутно не представлял, но и без этого было ясно, что пороха мало. Когда-то банка, скорее всего, была полной.

– Может у него ещё есть? – подумал Макс.

Он пошарил глазами в полумраке, но больше банок не было.

– А что если эта последняя? Что будет, когда закончится всё?

Максу не хотелось об этом думать. Он развернулся, и уже собрался выйти из сарая, как хлопнула калитка, и он остановился.

– Дед, что ли, вернулся? – мелькнула мысль.

Стало вдруг неудобно, не по себе. Внутри червём шевельнулся стыд. Не хотелось Максу, чтобы его застукали шарящимся в чужом добре. Как ни странно, живя в стране, где воруют поголовно, Макс этого умения умудрился не приобрести. И ещё страннее, что среди его знакомых большинство были такие же, как он – не умеющие воровать, для которых даже само подозрение в воровстве было страшнее многих других подозрений. И он иногда искренне не мог понять – кто же, чёрт подери, ворует в его стране?

Он замер и прислушался. Выходить пока не стоит, решил он, пусть дед зайдёт в дом, а я уже потом… но тут его взгляд остановился на открытой двери сарая.

– Блин, палево конкретное. Нет, надо выйти, а то ещё хуже получится.

Он быстро рванул вперёд, и в дверном проёме слёту наткнулся на Машу. Маша громко вскрикнула, и отшатнувшись в сторону, сделала два испуганных шага назад.

– Ой, прости – Макс воткнулся правой рукою в дверь,

чтобы погасить инерцию, и в плече снова взорвалась лимонка. Он скривился.

– А я думала тут дедушка – проговорила Маша испуганным голоском.

– Да не, дед ушёл уже. Я просто ружьё хотел посмотреть.

– А дедушка сказал, чтобы я возле тебя посидела – она удивлённо оглядела Макса, и её большие глаза стали немного больше.

– Я могу снова лечь, если тебе так хочется – пошутил Макс, и тут же понял, что снова ляпнул не в тему.

– Я пошутил – торопливо поправился он – Так получилось, Маш. Встал сегодня вот, и пошёл.

Макс приподнял левою рукой дверь и стал закрывать её.

– Но я надеюсь, ты не уйдёшь? – спросил он, уставившись в одну из досок двери – А-то я тут от скуки не знаю чем заняться. А так, хоть поговорить есть с кем.

Закрыв сарай, Макс с надеждой посмотрел на Машу. Но она ничего не ответила, а повернувшись на носочках вправо, так же на носочках пошла вдоль стены дома, при этом произнося по слову за шаг.

– Я

Шаг на носочках.

– не

Ещё шаг.

– знаю.

Она остановилась и резко развернулась. На её губах Макс увидел лёгкую улыбку. И ещё многое он увидел, как-то сразу, и удивился, что не заметил этого раньше.

У Маши была другая причёска. Вернее, причёска была та же, перетянутые на затылке волосы, но теперь на её лоб спадала смешная чёлка. И платье было другим. Тот же цвет, под глаза, но теперь не однотонное, украшенное только по низу сплетёнными вишенками, а в горошек. Горошек этот был щедро рассыпан по всему платью, белого цвета, и Макс смутно припомнил, что такие когда-то были очень популярны, а теперь вроде бы как снова возвращались в моду. Вот и жене он купил, примерно такое, месяца три назад. Только красное. А горошек был чёрным.

– Ага, это там они вернулись, а тут и не уходили – подумал он, и вдруг в его мозгу мелькнула догадка – А ведь Маша родилась уже после гула.

– Сама платье сшила, или это мамино? – спросил он, улыбнувшись.

– А ты откуда знаешь? – спросила она, удивившись.

Макс улыбнулся шире. Вопрос был немного непонятным, и даже глу… но из уст красивых девушек такие вопросы звучат только загадочно, и никак больше.

– Ну, я подумал – начал Макс, решив не ковыряться в логике – Что раз у вас тут много свободного времени, то почему бы и платьев не пошить?

– А-а – протянула Маша – Это мама сшила мне на шестнадцать лет.

– Подарок?

– Да. Тебе нравится?

– Очень.

– Нет уж – сказала Маша с наигранной обидой – Такие ответы не принимаются. Извольте высказаться полнее.

Макс хмыкнул. А Маша стало быть почитывает и классику. Ему припомнилась домашняя библиотека родителей. В принципе, ничего кроме классики и советских производственных романов в ней больше и не было. Ну, разве ещё исторические. Дюма, всякие Голоновские Анжелики…