Нулевая точка
Шрифт:
Сейчас Мария Моисеевна откровенно скучала. Муж умотал в Милан ещё месяц назад и прихватил с собой дочку. Были у него какие-то планы, касательные наследницы семьи Картовых. Однако на самом деле всё было гораздо проще. Михаил Юрьевич спал и видел, как бы побыстрее и попроще избавится от дочери. Путём её замужества. Сама Катенька только и делала, что рвалась замуж, но её никто не хотел. Ни подчинённые Михаила Юрьевича, ни его коллеги по работе и их сыновья, никто из вышестоящего руководства и никто за границей, ни соседи, ни друзья. Мужчины от тринадцати до восьмидесяти бежали от Катеньки, стоило
Помнится, перед самым отъездом в Милан, Мария Моисеевна имела глупость сопроводить свою дочь в церковь и через пол часа застала развесёлую картину. Одной рукой Катенька цепко держала за рукав молодого и симпатичного священника, вторую упёрла себе в бок и, задрав нос к потолку, что-то с возмущением, чётко написанным на её лице, доказывала. Марии Моисеевне стало любопытно и она подошла поближе.
– Женись на мне!
– требовала Катенька.
Молодой и симпатичный священник заозирался по сторонам в поисках спасения. Однако время службы прошло и даже вечные бабки - приживалки куда-то испарились. Те несколько человек, которые были в тот момент в церкви, всё больше возили носами по витрине лавки и имели вид магов - шарлатанов, наводнивших не только Москву, но и всю Россию за последние двадцать лет. Помощи было ждать неоткуда и парню пришлось выкручиваться самому.
– Мне нельзя, - проблеял он, делая попытку освободить свой рукав.
– Я ещё не получил сан.
– Почему?!
– взвилась Катенька.
– Как ты посмел не получить сан, когда я хочу замуж?! Мама, скажи ему!
Мария Моисеевна нервно сглотнула и, сделав вид, что разглядывает роспись на стенах, полезла в сумочку за телефоном. Она точно знала, что когда у её дочери случается подобный припадок, помочь может лишь бригада скорой помощи, плечистые санитары и шприц с транквилизатором. Семейство Картовых в определённых медицинских кругах знали давно и каждые осени и весну привечали, как родных.
– Ну извини, не успел закончить семинарию, - нагло врал священник, плюнув на попытки высвободить свой рукав.
– Но годика через два...
– Через два годика меня тут не будет!
– визжала Катенька, топая ногами.
– Я хочу сейчас! Хочу, хочу, хочу!
– Алло, скорая?
– прошептала в трубку Мария Моисеевна.
– Это Картова. Выезжайте. Вот адрес...
Назвав своё местоположение работникам Кащенко, мама Катеньки убрала телефон и пошла отцеплять свою дочь от её новой жертвы...
Скорая приехала на удивление быстро. Если бы Мария Моисеевна разделяла увлечение своей дочери фантастикой, то заподозрила бы универсальный, настроенный на них, телепорт.
– В Сибирь уеду, - с совершенно не христианским смирением и всепрощением, шипел молодой и симпатичный священник.
– А ещё лучше в геи уйду.
– Простите, - Мария Моисеевна потупила взор и завздыхала.
– Полгода спокойной жизни я могу вам гарантировать. Через два дня она уезжает
– Всё равно, - мелко брызжа слюной, негодовал священник.
– Уйду в пидорасы, так надёжнее будет. А как вернётся из Милана - пойду на добровольную кастрацию, переломаю себе пальцы и отрежу язык.
– Вы говорите страшные вещи, - хмыкнула Мария Моисеевна.
– Так иначе от вашей дочери не избавишься, - кое как успокоившись, развёл руками священник.
– Мне заранее жаль её будущего мужа, если таковой появится.
Вот так и сидела Мария Моисеевна на кухне, в компании бутылки коньяку и, перебирая в памяти причуды и выкрутасы дочери, тяжко вздыхала.
Внезапно зазвонил телефон. На дисплее высветился номер мужа. Мария Моисеевна взяла трубку.
– Да, дорогой?
– Катька пропала, - без предисловий и приветствия начал Михаил Юрьевич.
– Документы, деньги, вещи, всё на месте.
– Как?!
– поразилась Мария Моисеевна, хватаясь за коньяк.
– Так!
– передразнил военный атташе.
– Полицию и медиков я на уши уже поставил, но будь на чеку. Девка у нас дурная, но ушлая. Она уже несколько раз пересекала границу без документов, мне бы её таланты.
– Мишенька, подожди, в дверь звонят.
Встав, Мария Моисеевна заспешила в коридор. И, открыв дверь, так и застыла на пороге.
– Нашлась!
– крикнула она в трубку.
– Привели!
– Во! Что я говорил! Давай, Машок, я тебе позже позвоню, расскажешь, - и отключился.
Кроме Катеньки на площадке застыли ещё трое. Соседка, облачённая, как всегда, в камуфляж, берцы и бандану. Именно она всегда и приводила домой Катеньку, стоило ей пропасть. Бандану, на сколько знала Мария Моисеевна, соседка никогда не снимала на людях. Как-то Мария Моисеевна поинтересовалась, почему? Соседка, приложив руки к двум буграм над ушами, сказала, что у неё деформация черепа после горячей точки из одной из стран третьего мира и она считает зазорным пугать людей. Дальнейшие вопросы о том, почему именно она приводит домой Катеньку, отпали сами с собой. Скорее всего тоже военная или наёмник.
Двух остальных Мария Моисеевна видела первый раз в жизни. Русый молодой человек, тонкий и даже женственный и особа с вытянутым лицом вылившая себе на волосы тонну блондекса. Оба были одеты странно для современного времени, но не для Москвы. Столица России привыкла к разного рода фрикам и субкультурам. К тому же Катенька была одета в пышное платье с кучей нижних юбок, без какого либо кринолина. Это Мария Моисеевна определила с точностью.
– Здравствуйте, - сказала соседка, и протолкнула вперёд Катеньку.
– Забирайте.
***
– За что вы её так ненавидите?
– спрашивала Амет, наблюдая за тем, как Упырь пытается отцепить Катеньку от бортика чугунной ванна. Девица дрожала, стучала зубами и отказывалась расцеплять пальцы.
Упырь плюнул на попытки вытащить Катеньку из ванной комнаты и, выйдя обратно в коридор, закрыл дверь на щеколду.
Хозяин Упыря, выпив чаю, отбыл обратно в Академию, оставив свою городскую квартиру на милость и разграбление своему фамильяру и его невольным гостям.