Нулевой километр
Шрифт:
И ведь не вру, а коленки все равно дрожат… И похоже, вовсе не из-за Жоры, что в своей излюбленной манере поднимает крик на всю кухню:
– Вас кто, вообще, звал? Что вы тут расхозяйничались? Правила свои устанавливаете, из спальни меня поперли… – он задыхается от возмущения, а Ярик на радостях, прыскает со смеху, за что едва не получает очередной подзатыльник. Краснеет, испуганно втягивая шею в плечи, и посылает Бирюкову полный благодарности взгляд, за вовремя перехваченную им руку:
– Мы это уже проходили, верно? Так что остынь.
– Остыть? Ты кто такой, вообще? За дурака меня
– А разве нет? – посмеивается мой водитель и, отпустив рассвирепевшего мужчину, перехватывает мою талию, вальяжно развалившись на дряхлом стуле. – Вчера другой был, сегодня я. Твоя жена, кажется, тоже не один раз в загс ходила?
– Это на что это ты намекаешь?
– Ни на что. Лишь констатирую факт: Юлина мать в больнице, детей оставить не с кем, так что придется немного потерпеть.
– Как это не с кем?! А я?
– А ты, – улыбка Макса теперь больше напоминает оскал, и стоя вот так, когда он неспешно поглаживает мою поясницу, заставляя терять нить разговора, я мгновенно замечаю перемену: мышцы его каменеют, а голос звенит от скрывающейся в словах угрозы. – Ты моя головная боль, Георгий. Доверия не внушаешь. Так что пей свой чай, пока я и на кухню замок не вставил.
Максим
Вся эта игра в безумно влюбленного рыцаря, что мчит на всех парах выручать хрупкую принцессу из логова дракона, порядком мне надоела. Тем более что героиня этой сказки и сама непрочь лишний раз воткнуть острое копье в непробиваемую шкуру своего мучителя – поразить его насмерть ей не удается, зато заставить его выпустить пару-тройку языков пламени выходит виртуозно.
– Давай проясним, – проворачиваю ключ и смотрю в янтарные глаза своей «невесты». – Если ты собираешься и дальше сталкивать нас лбами – я пас.
– Испугался? – насмешливо приподнимает бровь Щербакова, сейчас, как никогда, напоминающая себя прежнюю. Не хватает лишь высоких шпилек и идеально уложенной прически. – Знала бы, нашла кого-то более сговорчивого.
– А ты устроила все это, чтобы я каждый вечер выбивал из него дерьмо?
– Отчасти. Хотя бы разок съездить ему по морде не возбраняется, – снимает легкий кардиган с огромным свекольным пятном на рукаве и сокрушенно вздыхает несколько раз царапнув его ногтем. Вряд ли теперь она станет его носить – швыряет на стул, мысленно попрощавшись с любимой кофтой, и, сложив руки на груди, выдыхает:
– Ладно. Что не так?
Все. Ее пальцы, что я постоянно на себе ощущаю, ее духи, что въелись в мою футболку, ее губы, что совершенно точно никогда не должны соприкасаться с моими, ее голос, что днем доводит меня до кипения, а по вечерам, звучит лучше всякой музыки, заставляя взглянуть на свою обладательницу иначе. То, что я чувствовал, прижимая к себе податливое тело и выписывая узоры на ее коже – все это неправильно. И если она неглупа, то прямо сейчас свернет представление. Поблагодарит за участие и позволит вернуться к нормальной жизни, где моя начальница – любовница олигарха и обнимать шоферюгу для нее моветон.
– Мне с ним, вообще, не говорить? – удивленно восклицает виновница того сумбура, что царит в моей голове, и распускает
– Будет достаточно, если ты перестанешь их создавать, – в миллионный раз за эти два дня осматриваю стены, увешанные черно-белыми портретами пожилой женщины, и делаю шаг к серванту, где только сейчас замечаю снимок, запечатлевший почти все Юлино семейство. Только Богдана не хватает.
– Я не буду его бить, – как бы мне этого не хотелось, но ставить крест на собственном будущем ради избавления мира от простого забулдыги я точно не готов. Уверен, впади я в бешенство, чтобы отправить Голубева на погост мне будет достаточно одного удара.
– И, на будущее, ведь, судя по всему, торчать мне здесь еще не один день, нянчиться с детьми я не вызывался.
Их слишком много, а это неминуемо влечет за собой усталость, головную боль и раздражение, ведь воспитанием от них даже не пахнет. Особенно от Артура, до того назойливого, что спустя час я готов был забыть о щедром вознаграждении, что обещала мне Щербакова.
– И даже не думай предлагать мне очередную премию, – заметив в отражении стеклянных дверок старенького секретера ее воинственно вздернутый подбородок, отсекаю ей любые пути, позволяющие заручиться моей поддержкой. Я и так многим рискую, и если после этой поездки мне придется распрощаться с работой, нервные клетки, что разрушаются в их компании со скоростью света, я планирую сохранить.
– Ладно.
Да и Юля явно не против. Кивает и зачем-то подходит ближе, так близко, что я спиной чувствую жар, источаемый ее стройным телом…
– Расческа, – тянется к полке, заваленной ее дорогущей косметикой, и как-то неловко улыбается, задевая мое плечо своей рукой. Словно эти слегка приподнятые уголки губ отвлекут меня от румянца, что слегка окрашивает скулы, словно это «прости», сумеет заглушить испуганный вдох, что успел раствориться в воздухе, наполнив его ароматом яблочной карамели.
Боже, идея с замком пришлась очень кстати, хотя что-то подсказывает мне, что даже на жестком полу, мыслями я буду возвращаться к девушке, мирно посапывающей на просевшем диване…
Глава 26
– Бирюков?
За окном темнота. Кромешная, хоть глаз выколи… Та, что непременно необходима, чтобы двое людей могли без стеснения переброситься парой фраз, совершенно пустых для любого, кто окажется поблизости, и в то же время до краев наполненных смыслом для говорящих.
– Уверен, что пол подходящее место для сна?
Жаль, что уличные фонари в этом городе зажигают по настроению, и лишь тусклая лампа над подъездом да бледная луна, одиноко повисшая над домами, немного подсвечивают подоконник, уставленный высохшими фикусами. Жаль, что этого свечения недостаточно и единственное, что я могу разглядеть – очертания ее скрытой под пледом фигуры: длинные ноги, что она согнула в коленях, ведь иначе ступни останутся неприкрытыми, плавный изгиб бедра, отбрасывающий тень на стену, и грудь, по которой рассыпались ее влажные после душа волосы.