Нулевой круг
Шрифт:
Но потом это затерялось в памяти на пару дней. Я вспомнил об отрывателе голов, только когда в наш подъезд заглянул уже знакомый товарищ из следственного комитета. Тот мужик в чёрной дублёнке, невысокий и коренастый, с крючковатым носом.
– Здорово, консьерж, – сказал он. – Какие успехи? Всё тихо?
– Здравствуйте, – насторожено ответил я. – Что-то опять случилось?
Мужик дёрнул густыми чёрными бровями:
– Случилось, но не у тебя. Я решил заодно пройтись по всем домам,
– Здесь всегда всё ненормально! – сказал я.
На лице следователя мелькнула ироничная улыбка:
– Рад, что ты это уже понял. Ну, бывай!
Я вспомнил про свои вырезки и окликнул полицейского, когда он уже собирался на выход:
– Подождите, можно один вопрос? Я читал старые газеты про маньяка – отрывателя голов. Вы не знаете, его поймали в итоге?
Я положил стопку заметок на стойку. Следователь вернулся, взял их, перетасовал, как пачку купюр, и бросил обратно:
– Вот зачем ты напомнил?.. Это мой «висяк». Я вёл это дело… точнее, до сих пор веду. Был здесь такой! Отрывал людям головы голыми руками. Всё началось в этом доме. Бабка с первого этажа пожаловалась аварийщикам, что её затапливают соседи сверху. Они приехали, а у старухи с потолка струёй течёт кровь. Аварийщики вызвали нас – мы вошли в комнату на втором этаже, а там лежит труп. От головы у него осталась только нижняя челюсть. И жилы торчат… Видно, что не резали, а рвали. Голову мы нашли в парке – на ветке дерева. Ну, ты читал – знаешь.
– Ужас! – сказал я.
Следователь нервно поглядывал на часы. Видно, у него не было времени на разговоры, но он продолжал рассказывать:
– У меня здесь каждую неделю были такие трупы. То в одном, то в другом, то в третьем доме. А иногда находили тела во дворах! Но головы этот урод всегда развешивал в парке на деревья.
– Разве можно оторвать кому-то голову руками? – удивлялся я. – Какая сила нужна?
– Демоническая! Я видел его однажды… Это и был демон!
– Вы серьёзно?
Следователь опять посмотрел на часы и взглянул в сторону двери, но никуда не ушёл.
– По виду уж точно! Я нарвался на него ночью. Он стоял за последним домом над свежим трупом. А в руке держал оторванную голову, и с неё капала кровь. Было темно, я видел только очертания. Он был скрюченный и длиннорукий, как шимпанзе. И в его позе читалось звериное бешенство. И знаешь что? Я выстрелил в него без предупреждения. И вроде попал, но гадёныш только дёрнул плечом и умыкнул в сторону парка. Его мы не нашли – только голову парня. Она, как и всегда, была нанизана на острый сук.
– И что было потом? – я понимал, что следователь торопится, но не мог удержаться от новых вопросов.
– Позже нашли ещё два свежих тела и две головы в парке. И всё. Убийца
– Опасно здесь… – кинул я последнюю фразу, чтобы больше его не задерживать. Хотя любопытство пожирало меня изнутри.
– Ты Женя, да? Я Антон Николаевич, – мужчина протянул мне руку. – Можно просто – Николаич. Давай, запиши мой личный номер. Позвонишь, если что…
Я не сомневался, что однажды мне пригодится его помощь, поэтому без вопросов добавил его телефон в свои контакты.
***
После разговора с полицейским меня постоянно преследовало ощущение надвигающегося рока. Я ждал беды. Казалось, должно произойти нечто ужасное. Будто я прикоснулся к чему-то запретному, что уже затухало. Разгрёб пепелище и дал воздуха тлеющим углям.
Мне было страшно оставаться одному в комнате или на посту за стойкой. Было страшно и в присутствии местных жителей. А вдруг маньяк до сих пор скрывается в толпе? Серый, незаметный, ходит мимо каждый день, здоровается со мной. Как это бывает в историях о серийных убийцах!
Я изучал лица жильцов, размышляя, кто из них может быть способным на такое? Да, скорее всего, кто угодно!
Я опять заметил женщину со шрамами на лице. Ей было около сорока. Она ходила в плаще горчичного цвета, прятала лицо в светлых волосах и за высоким воротником. Красивое лицо! Если бы не эти шрамы… Ей будто разрезали рот, а затем зашили. Разрезали? Или разорвали?!
А вдруг она выжившая жертва отрывателя голов? Как только у меня возникли эти подозрения, я стал ещё внимательнее присматриваться к ней. Однажды, когда она возвращалась домой, я окликнул её:
– Простите, я должен у вас спросить…
Она сразу обернулась и сказала, глядя мне в глаза:
– Про мои шрамы.
– Да, – ответил я, хотя это был не вопрос.
– Ну идёмте, – сказала женщина и двинулась к лестнице.
Это было приглашением. И я, оставив свой пост, пошёл за ней на третий этаж. В конец коридора, за фанерную дверь с номером тридцать девять.
Комната этой женщины напоминала темницу. Зелёные шторы едва пропускали свет. Ни одного цветка в горшке, ни одной фотографии в рамочке. Обои без рисунка, старая кровать-кушетка, кресло и столик, на краю которого пустая кружка с высохшим чайным пакетиком, зато очень много книг. Полки не было, поэтому они лежали стопками на полу.
Женщина повесила плащ на спинку кресла и присела. Я стоял над ней и вглядывался в её лицо. Эти шрамы, что тянулись от уголков губ к ушам, и правда выглядели не как разрезы.
Конец ознакомительного фрагмента.