Нумерат. Координация

Кондакова Анна

Нужен ли ему хаос? Нет.

Если он никуда не пойдёт, то ничего не изменится. И тогда сохранится шанс заставить систему работать слаженно и без сбоев. Надо ли ему это? Да. Он хотел, чтобы сбоев, смертей и недоразумений было как можно меньше.

Но ведь второго шанса не будет.

Денис легонько пристукнул кулаком по столу.

«Второго шанса не будет» – звучит, как маркетинговая приманка, созданная по всем правилам рекламного сообщения. Тут тебе и уникальное предложение, и призыв к действию, и ограниченное

количество шансов. Хватай и беги, а потом задумаешься, надо тебе это было или нет. Почти как на распродаже.

– Вот зараза, – ругнулся Денис, тихо, почти неслышно.

Он ненавидел себя за нерешительность, а она всё росла и давила на мозг.

И, в конце концов, вопреки всем разумным доводам Денис сдался собственному любопытству и разгоревшемуся чувству азарта, которого ему так не хватало все эти два года.

Он снова посмотрел на часы – 23:10 – и обратился к стене с мониторами:

– Донна, скажи Жану, чтобы подготовил машину. Пусть ждёт через двадцать минут у лифта номер один.

Этим маленьким локальным приказом он отрезал для себя путь назад. Решил так: он увидится с тем, кто просит встречи, и если поймёт, что в этом не было смысла, покинет «Белый кролик» и всё забудет.

– Да, Равулон. Секунду, – мгновенно среагировала Донна. Её металлический голос выдал: – Жан оповещён. Он подготовит Тори.

Денис вновь оглядел мониторы и вздохнул.

Каждый из двенадцати экранов требовал его равного внимания, но глаза в первую очередь и по неясной причине искали тот, что под номером «6». Странная мускульная привычка или ритуал – начинать утро с просмотра шестого монитора, а уже потом переводить взгляд на все остальные.

На экране под номером «6», по поверхности спутниковой карты, двигались четыре зелёные точки. За каждой из точек Денис следил по нескольку часов в сутки и за два года изучил все их повадки.

Легионер, соответствующий четвёртому номеру, не реже раза в день притормаживал у киоска с фастфудом, а по воскресеньям пропадал за игровыми автоматами. Третий легионер любил прогуливаться по парку рядом с домом – большой московской квартирой, предоставленной для проживания шестому легиону системой координации. Второй легионер ежедневно наведывался в кафе под названием «Литературная гостиная». Ну а первый номер, нумерат, редко покидал место базирования легиона, порой целыми днями находясь в пределах одних географических координат.

Эти люди, казалось, не имели ничего общего.

Но когда дело касалось работы, все четыре точки собирались вместе, действовали быстро и профессионально. И чаще всего Денис отдавал самую сложную и грязную работу именно этой команде, своим лучшим солдатам.

Шестому легиону.

Всего же легионов было двенадцать. Двенадцать городов, двенадцать домов базирования, двенадцать команд на двенадцати мониторах. Хотя нет: теперь уже на одиннадцати. Двенадцатый экран сегодня опустел, а это означало, что все члены двенадцатого легиона мертвы.

Подобную смерть Денис воспринимал с определённой долей болезненности,

к тому же, гибель легионеров, как лакмусовая бумажка, говорила о том, что координатор делает что-то не так, и нужно менять тактику, начиная новый набор людей с более высоким уровнем навыков.

Он с тоской оглядел шестой монитор и отвернулся, почувствовав острое желание что-нибудь сломать. Карандаш, крышку стола или даже чей-нибудь нос.

Через полминуты в кабинет постучали – ну конечно: нейродетектор успел доложить об эмоциональном дискомфорте координатора работникам медицинского блока – и медленно приоткрыли дверь.

В проёме появилась полная женщина средних лет с короткими светлыми волосами, в очках с толстыми линзами и белом брючном костюме. Порой Денису казалось, что настолько белого цвета в природе не существует, слишком он был чистым, до рези в глазах.

В кабинет вошла доктор Нова Хольм.

Денис познакомился с ней два года назад, практически сразу же после пробуждения в Сфере. Он называл её своим нейропсихологом, но каким конкретно она была специалистом, не смог бы утверждать наверняка. Она управляла медицинским и больничным блоками, а также работала в составе группы специалистов в цехе по производству суррогатов.

– О, док, – натянуто улыбнулся Денис, предчувствуя разговор по душам в терапевтических целях.

– Равулон. – Женщина кивнула, тихо закрыла за собой дверь, но осталась у порога. – Как вы себя чувствуете?

– Хочу разрушить мир, – честно признался Денис. С нейродетектором под штаниной брюк необходимость лгать отпадала. – Что можете предложить?

Доктор покачала головой.

– Вам нужна разрядка. Сходите в тир.

– Да я уже с закрытыми глазами по мишеням попадаю, и виртуально, и вживую из любого оружия. Неинтересно. – Денис с удивлением обнаружил в собственном голосе капризные нотки.

– А если вместо мишеней будут живые люди, вам будет интереснее? – спокойно спросила Хольм.

Дениса кольнуло прямиком в сердце.

Что? Живые люди?

Болезненный всполох воспоминаний – чьи-то головы, тир, блочный лук, ледяной бетонный пол под босыми ногами – пронёсся перед внутренним взором и тут же потух. Как вспышка сигнальной ракеты, озаряющая темноту ночи.

– Нет, это вряд ли, – ответил он. И помедлил, прежде чем задать вопрос, который волновал его всякий раз, когда он принимал решение о замене легионера или вербовке: – Док, сегодня я снова обнулил человека. Скажите, это слишком… жестоко?

Женщина вздрогнула, метнула в Дениса странный взгляд и осторожно ответила:

– Судить о таких вещах – не в моей компетенции, но, если хотите знать моё мнение, то без веских причин людей вы не убиваете.

Денис пристально посмотрел на неё.

– Разве есть хоть одна веская причина, чтобы убивать?

– Равулон, я не имею права говорить с вами о подобных вещах. – Женщина взялась за ручку двери. – Вы хотите, чтобы я ушла, не так ли? Куда-то торопитесь?

– С чего вы взяли? – пожал плечами Денис.